Керрелин Спаркс - Такая долгая ночь

Остин поморщился.

— А что насчет моего дежурства?

Сегодня ночью он снова надеялся увидеть ее. И иметь при себе пленочный фотоаппарат, чтобы раз и навсегда узнать о ней правду.

— Забудь об этом, — ответил Шон. — Эмма может и здесь записывать передачи «ЦВТ».

Эмма сделала еще одну пометку в своем рабочем блокноте.

— Я и номера пробью для тебя, Остин.

— Так ли на самом деле необходимо это шоу? — Гарретт откинулся на спинку стула. — Почему бы нам не проникнуть в «ЦВТ» днем и не собрать информацию, пока вампиры спят?

Шон, опершись ладонями на крышку стола, подался вперед.

— Я хочу знать, где моя дочь. Сомневаюсь, что это написано на приходном ордере. Общайтесь чертовыми вампирами, войдите к ним в доверие. Работа в шоу даст вам такую возможность. Я ясно выразился?

— Да, сэр, — ответил Остин.

— Да, сэр, — эхом повторил Гарретт.

— Вот и хорошо. — Шон скосил на Остина глаза. — Ты и вправду должен подстричься.

Остин провел рукой по своей неопрятной густой шевелюре.

— Тьфу. Я думал, что и так хорош.

— Очевидно, нет, — усмехнулась Эмма.

— Отнесись к этому серьезно, — предупредил его Шон. — Жизнь моей дочери поставлена на карту. Да и тебя самого тоже могут убить. — Его губы изогнулись в кривой ухмылке. — Или того хуже — можешь стать звездой.

— Есть какая-нибудь надежда убедить женщин принять участие в шоу?

Грегори перестроился на Бродвее в правый ряд.

Из окна «лексуса» Дарси с жадностью смотрела на яркие огни и рекламные щиты, сверкающие на зданиях Таймс-сквер.

— Нет. Принцесса Джоанна объявила шоу бесстыдством, а поскольку все следуют ее примеру, то и остальные отказались.

— Кроме Ванды, — добавила Мэгги с заднего сиденья.

Дарси кивнула.

— Ей правится слыть бунтаркой.

— Все равно не сдавайся. — Грегори повернул направо, на Сорок четвертую улицу. — Я найду вам славный пентхаус. Только убери гарем из моей квартиры. По рукам?

— Договорились.

Показались огни театра Шуберта. До кастингового агентства «Звезды завтрашнего дня» оставалось не более двух кварталов.

— Почему ты проводишь кастинг здесь, а не на «ЦВТ»? — Грегори скосил на Дарси любопытствующий взгляд.

— Пытаюсь сохранить свой план в тайне от Слая. Он хотел, чтобы в шоу были сюрпризы, и я решила, что это будет один из них.

Грегори поморщился:

— Он может разозлиться, что ты принижаешь его шоу, приглашая простых смертных.

— Может быть, — согласилась Дарси. — Поначалу. Но потом, думаю, его комплекс превосходства сделает свое дело. Он убедится, что смертные дальше первых туров не пройдут.

— А что, если пройдут? — поинтересовался Грегори. — Ты можешь сильно досадить горстке вампов, считающих себя лучшими.

— Не исключено. Зато они поймут, что на самом деле никакие они не лучшие.

— Знаешь, — пробормотал Грегори, — мне тоже противно, когда они смотрят свысока на мою смертную мать. Но такова реальность, и ничего с этим не поделаешь.

— А надо бы. Ты только взгляни, что они творят — загружают телеканал «мыльными операми» вроде «Все мои вампиры» и «Генерал Морг». Копируют смертных и в то же время твердят о своем превосходстве. Это же неприкрытое лицемерие, и я сыта им по горло.

Грегори вздохнул:

— Мне жаль, что ты несчастна, Дарси. Но при насморке не стоит стрелять в ногу.

Дарси выглянула в окно. Грегори, возможно, прав. Лучшей работы ей не получить, и нельзя допустить, чтобы злость испортила ее шансы на успех.

— Ладно. Я буду осторожна.

— Хорошо. Вот мы и приехали.

Грегори пристал к обочине, чтобы высадить пассажиров.

— Съезжу проверю стройплощадки под новый ресторан Романа. Позвони мне, когда будешь готова, и я приеду за тобой.

Дарси тронула его за локоть.

— Спасибо за все.

Выбравшись с Мэгги из машины, они вошли в здание из коричневого кирпича и встали перед лифтом. Дарси заметила, что Мэгги необычно молчалива и вместо привычной улыбки хмурится, глядя на кнопку лифта.

— Ты в порядке, Мэгги?

Мэгги вздохнула.

— Я не знала, что ты относишься к нам с таким предубеждением.

— Ты не права! Я бы не пережила эти последние годы, если бы не твоя доброта ко мне.

Мэгги резко повернулась к ней. Ее глаза сверкали гневом.

— Ты совсем слепая? Да, я была добра к тебе, сочувствовала тебе. Но неужели ты не видишь, что сделала со мной? Когда мы встретились, я все еще одевалась по моде 1879 года, все еще носила дурацкий турнюр.

— Должна признаться, что с тех пор твой вкус претерпел значительные улучшения.