Лори Хэндленд - Охотничья луна

Зверь сбил меня с ног, но, падая, я вонзила в грудь волка клинок до самой рукоятки и провернула его.

Из раны вырвались языки пламени. При контакте с серебром у оборотней возникала такая реакция. Отчасти поэтому я предпочитала убивать их на расстоянии.

Волк оскалился. Несмотря на жар и кровь, я не выпускала нож, и пока монстр умирал у меня на руках, я смотрела, как его глаза превращаются из человеческих в волчьи. Странно, что мне так и не удалось привыкнуть к этой предсмертной перемене.

Легенды гласят, что после смерти оборотни возвращаются в человеческое обличье, но это неправда. Они не только остаются волками, но и теряют последний оплот человечности, отправляясь в ад — по крайней мере, я надеюсь, что они уходят именно туда.

Когда огонь погас, а волк перестал дергаться в агонии, я сбросила с себя труп и выдернула из раны нож. И тут увидела кое-что тревожное.

Убитый мною волк оказался самкой.

Я огляделась в поисках самца, за которым изначально пошла. Я была уверена, что тень из переулка принадлежала мужчине. Неужели я пошла за волком, который появился с другой стороны?

Тот ли это волк? Или же оборотень из города следил за самкой, так же как и я? Если так, то он атаковал бы одновременно с ней. Они не могут удержаться. Еще одна загадка. И почему я не удивлена?

Я вытащила из кустов пистолет, почистила травой нож и сунула его обратно в ботинок. Вытерла окровавленные ладони о джинсы — уже перепачканные, как и рубашка, но вся одежда хотя бы была темной, а в сочетании с менее чем светлым небом — способной скрыть происхождение пятен.

Ладони горели. Быстрый осмотр показал, что они воспалены, но не обожжены, поэтому я забыла о них и продолжила стандартную процедуру ягер-зухеров — собрала костер, чтобы избавиться от трупа.

Обрызгав мертвого волка особым горючим веществом — новое изобретение нашего научного отдела, — я бросила спичку. Пламя взметнулось выше моей головы: горячее, мощное, ярко-красное. Как раз то, что нужно, чтобы закончить работу поскорее.

До недавних пор сжигание волков занимало долгое, долгое время. Чтобы оставаться нераскрытыми, ягер-зухерам требовалось выполнять свою работу и избавляться от улик незамеченными. Новое горючее значительно облегчало процесс.

Я подумала, что надо бы позвонить Эдварду, пока я жду, когда догорит костер. К несчастью, телефон остался в машине. О да, разбудив босса, я отомщу за собственное пробуждение. А мне нравилось мстить — почти так же, как убивать.

— Это ведь незаконно?

Услышав неожиданно раздавшийся за спиной голос, я выхватила пистолет и развернулась. Мужчина немигающим взглядом уставился на мой «глок».

Я нахмурилась. Мало кто не дрогнул бы под дулом пистолета, направленным в лицо. А я направила оружие прямо ему в лицо. Он подошел так близко, что едва не уткнулся носом в ствол.

И как только незнакомец смог подкрасться так незаметно?

Прищурившись, я оглядела его с ног до головы. Относительно просто, так как рубашки на нем не было.

На руках выступали вены, словно он занимался со штангой — делал больше подходов для рельефа, чем прибавлял вес для силы. Безволосая, но мускулистая грудь с плоскими коричневыми сосками, которые только подчеркивали алебастровое совершенство кожи.

Никогда не любила атлетов. Черт, если честно, я и мужчин-то не жаловала. Такое бывает с девушками, женихов которых у них на глазах рвут на кровавые ошметки прямо в собственной столовой. Тем не менее, я осознавала, что пялюсь на этого парня, завороженная крепкими мускулами его пресса. Взгляд притягивали и его взлохмаченные каштановые волосы, и странно светлые карие глаза, мерцающие в неверном свете луны почти желтым. Я догадалась, что при дневном свете они имеют обыкновенный ореховый оттенок.

Высокие скулы, угловатое лицо. Словно он недоедал и недосыпал. И, несмотря на светлый цвет, в его глазах таилась глубинная тьма. Но все же он был красив той красотой, что превосходила понятие «симпатичный» и совсем чуть-чуть не дотягивала до «великолепный».

Он умудрился натянуть какие-то черные брюки, хотя пуговицу застегнуть не успел, а туфли, наверное, остались там же, где рубашка. Что и объясняло, как он смог подобраться ко мне так близко, а я и не услышала.

Обуреваемая подозрениями, я не убирала дуло от его левой ноздри.

— Вы кто?

— А вы? — парировал он.

— Я первая спросила.

В ответ на мою детскую реплику он лишь приподнял бровь. Удивительно спокоен для парня с пистолетом у лица. Возможно, он не думал, что у меня там серебряные пули.