Ками Гарсия - Непобедимые

Лукас покачал головой:

– Ты быстрее.

В глазах Джареда забрезжило сомнение.

– Я не хочу снова облажаться.

– Мы все облажались.

Лукас развернулся и исчез в воющей тьме.

Джаред сжал мою руку в своей, и мы побежали.

Мы то и дело наступали в лужи. Кровь грохотала в ушах. Молнии с треском полосовали черное небо.

Мне вспомнилась ночь, когда умерла мама. Какой напуганной и одинокой я тогда была. Я снова вернулась туда. Одним махом погубила все шансы уничтожить демона, который убил ее, и поставила под угрозу жизни еще скольких человек? Тысячи? Миллионы?

Джаред утверждал, что метка не имеет никакого значения, но я-то знала, что это не так. И что рано или поздно для них это тоже станет важным.

Мы добрались до границы тюрьмы или до того, что осталось от каменного здания. Оно выглядело так, будто ребенок построил его из кубиков, а потом разрушил, когда надоело играть. Вой сирен стал громче, красно-синие вспышки полыхали практически над нами.

«Ничего не выйдет».

– Идем.

Джаред потянул меня в темноту. Я пыталась не отставать, но земля превратилась в чавкающую жижу под ногами, и я то и дело оскальзывалась. Джаред крепче сжал мою руку, как будто был исполнен решимости ни в коем случае не дать мне упасть.

Местность пошла вверх, но раскисшая земля ползла из-под ног, превращая сравнительно пологий склон в неодолимую кручу. Я снова оступилась и потеряла равновесие. На этот раз моя влажная рука выскользнула из пальцев Джареда, и я плюхнулась в грязь.

Я ударилась плечом о землю и напоролась на что-то острое.

Жгучая боль пронзила лодыжки с икрами, как будто в мою кожу разом воткнулись сотни ножей. Я рванулась прочь, и боль усилилась, лезвия словно стали острее. Битое стекло?

Черное небо надвое расколола молния, озарив серебристую паутину, оплетавшую мои ноги.

Колючая проволока.

Я попыталась высвободиться, но лишь еще сильнее запуталась, а колючки глубже впились в мою плоть. Я закусила губу, чтобы не закричать, и рот наполнился медным привкусом крови.

Джаред опустился рядом со мной. По его лицу струйками стекала дождевая вода.

– Ты в порядке?

Я закрыла глаза, пытаясь сохранить спокойствие.

– Вроде бы да.

Ни на что большее я сейчас была не способна.

Он убрал с моего лица слипшиеся от грязи волосы.

– Не шевелись.

Он попытался распутать проволоку, но колючки крепко засели в моих ногах. Я зашипела и оттолкнула его руку.

– Ч-ш-ш, – прошептал он. – Я быстро.

Где-то совсем рядом с визгом затормозила машина. Хлоп нула дверца. Времени у нас почти не было.

Снова сверкнула молния.

Джаред в кровь изрезал руки, пытаясь распутать серебряную паутину, обвивавшую меня. Не зря эту гадость использовали в тюрьмах. Чтобы освободить меня, нужны были кусачки – или настоящее чудо.

Я ухватила Джареда за воротник и привлекла к себе, чувствуя на лице его теплое дыхание.

– Уходи.

– Я тебя не брошу.

Голос у него сорвался.

– Послушай меня. Все считают, что меня похитили, а мы только что разрушили тюрьму. Если ты останешься здесь, тебя арестуют.

– Мне плевать.

– Зато мне нет. – Я обхватила его лицо руками и вынудила взглянуть прямо мне в глаза, хотя в темноте мы с трудом различали друг друга. – Я не вынесу, если ты попадешь в беду по моей вине.

«Ты уже и так в беде по моей вине. И весь мир – тоже».

Джаред уткнулся в меня лбом. Это легкое движение отозвалось новой волной жгучей боли. Меня замутило. Джаред провел пальцами по моей щеке, и на этот раз внутри всколыхнулась иная боль.

– Я не должен был отталкивать тебя, – сказал он.

Все мои мысли были только о том, как защитить его.

То, что произошло между нами во дворе «Сострадательных Сердец», не изменило мои чувства к нему. Я вообще не представляла, что могло бы их изменить.

– Это не имеет значения…

– Дай мне договорить, – прошептал он. – Я испугался. Мне и сейчас страшно. У меня такое чувство, что ты знаешь меня как облупленного. Ты видишь меня насквозь. Видишь то, что не способен увидеть никто другой. – Он покачал головой. – Опять я не сумел найти правильных слов.

Я коснулась шрама у него над бровью:

– Все ты сумел.

– У меня никогда не было ничего, что принадлежало бы мне, и до сих пор мне было на это наплевать. – Он заколебался. – И хотя я знаю, что ты мне не принадлежишь… я хочу, чтобы ты была моей.

Где-то совсем близко зачавкала под чьими-то подошвами грязь.

«Ему нельзя больше здесь оставаться!»