Эдуард Снежин - Повесть о несостоявшейся любви

Лена осторожно открывает дверь в свою комнату и возвращается через долгих пять минут, переодетая в махровый халатик, в руках у неё бутерброд с красной икрой и два яблока.

– Девчонки от пира мне оставили.

Лена разламывает бутерброд пополам, мы выпиваем «из горла» и со смаком закусываем. Она садится ко мне на колени боком, обнимает за шею и целует. Её тело источает пряный запах возбуждённой молодой девичьей плоти – он сводит меня с ума, я как-то непроизвольно забираюсь ей руками под халат и обнаруживаю такое…. Лена без трусов.

Не знаю, чего больше закрутилось в моём сознании: изумления или восторга. В следующий момент срабатывает основной инстинкт, срабатывает основательно, член напрягается так, что, кажется, звенит, сознание отключается, я разворачиваю Лену на девяносто градусов и перекидываю одну её ногу через свои колени.

Потом я лихорадочно расстегиваю замок на своих джинсах и облапливаю двумя руками её спортивные амортизирующие ягодицы. Кончиками пальцев я ощущаю ошеломляющий пушок между ягодицами и осторожно, но неотвратимо насаживаю ее на себя.

О, вошёл почти весь!

В этот момент Лена дёргается и, едва подавляя крик, срывается с проникшего в неё жала:

– Больно!

Я притягиваю её к себе, она вся дрожит и чмокает меня в висок:

– Милый, я сейчас приду, – и, соскочив с моих колен, бесшумно исчезает в своей комнате.

Я сидел, ждал её и тоже дрожал. Запах девичьей плоти, оставшийся на кончиках моих пальцев, будоражил и содрогал всё моё естество. Но… Лены не было. Я прождал минут двадцать, потом встал и осторожно приоткрыл дверь в комнату.

Одна из Лениных подружек отозвалась со своей кровати:

– Она спит. Сюда нельзя!

Я и сам уже увидел: Лена безмятежно спит, в позе ребёнка в утробе матери, и мне ничего не оставалось, как уйти. «Надо же, обманула! – думал я по дороге к санаторию, – или нечаянно заснула?»

Я пробрался к себе через балкон и, свалившись в кровать, мгновенно уснул.

Утром, часов в одиннадцать, меня поднял Липарит, опять при параде. На столе стояли открытые бутылки с пивом.

– Вставайте, граф. Рассвет уже полощется! – заговорил стихами отставной подполковник.

– А, что? – спросонья не понял я.

– Сегодня праздник, Первый май! – торжественно провозгласил Липарит.

– Не первый и не последний, лучше я ещё посплю, – отмахнулся я.

– Совсем тебя Лен затрахал!

– Совсем, совсем, – сел я в кровати и продрал глаза.

– Такой девушка много надо! – прищёлкнул пальцами бравый армянин, – и большой!

Я не отозвался на его пошлость и налил пива обоим.

Липарит нарезал под пиво маленькими ломтиками слабосолёную сёмгу.

– Ух, ты! – восхитился я и достал из баула новую баночку икры.

– Сейчас я схожу за креветка – должен быть готов, – поднялся Липарит.

Через минуту он вернулся с большим блюдом дымящихся паром креветок.

«Лена покупала, – сжалось моё сердце, – что-то она сейчас делает?»

Мы с большим удовольствием умяли всё блюдо.

– Где варил? – спросил я.

– На плитке, сестра варил.

– А что сестру не приведёшь сюда? Для близкого знакомства?

Тут в дверь постучали. «Лена?» – бухнуло моё сердце. Но это была не она. С чашками кофе на подносе появилась накликанная медсестра.

– С праздником вас, молодые люди!

Липарит поднялся, принял из её рук поднос и поставил его на стол.

– Садись, Полин. Сейчас будем пить кофе с коньяком.

Медсестра села в кресло-качалку. Липарит чуть-чуть плеснул себе в кофе коньяка. Потом повторил священнодействие ещё два раза. Отхлебнул:

– Вкусно! Точность – вежливость поваров. Неграмотный люди переврали это на королей, потому что первый раз сказал такой фраза Людовик, я читал французский книжка.

Он налил и нам по точно отмеренной дозе напитка. Мы выпили кофе, от чистого коньяка Полина отказалась:

– Скоро придёт проверять главврач. Разве что потом? – улыбнулась она, но не мне, а в сторону Липарита.

– Конечно, день ещё долгий, – сказал тот.

Медсестра покинула нас.

– Что, займёшься Полиной? – спросил я бравого кавказца.

– Слушай, Дим! Ей сорок пять лет, – возмущённо заявил Липарит. – Мне пятьдесят два, но я люблю молодой девушка! Ко мне Наташ приедет!

Про «Наташ» я уже слышал, говорить ни о чём не хотелось, и я снова заснул и не выходил в этот день никуда.

С Липаритом мы встретились за ужином.

– Лен сегодня на пляж не было. Наверно, ты её замучил! – усмехнулся армянин.

– Ну что ты, разве можно замучить такой крепкий девушка! – в тон ему ответил я.