Алладин, из нищего юноши превратившийся вдруг в богача, владеющего рабыней в целое состояние, возлежал на постели, как новоявленный султан.
Подняв руки над головой и раскачивая бёдрами, Эльчин прошлась перед ним туда и сюда в возбуждающем танце. Потом, продолжая танец, одной рукой она взяла за край рубашки и стала её не спеша приподнимать, открывая постепенно стройную голень, затем сильное бедро, округлый раскачивающийся зад и осиную талию… Затем рука её поднялась выше головы, так, что открылся её зад и перёд, и Алладин тут же возжелал её со всей страстью. Его жезл указал вверх и приподнял ткань, которой был прикрыт, и она, увидев это, взошла к нему на ложе.
«Лежи недвижно, о господин мой! А я буду ласкать и любить тебя, пока сердце твоё не наполнилось радостью и довольством, а душа не воспарит в небеса!» С этими словами Эльчин, опытная в делах любви, обнажила и ласкала его белый жезл, пока он не сделался твёрд, как мрамор; потом присела над ним и направила его в свою тёмную раковину с розовыми створками. Ощутив, что раковина заполнилась, она уселась на своём скакуне и начала танец всадницы – сначала лицом к своему господину, упираясь в него руками и раскачивая грудями, затем повернувшись задом, склонившись к его ногам и вскидывая ягодицы.
Алладин пребывал на седьмом небе, однако не смог выдержать долгой неподвижности: схватив свою рабыню в объятья, он установил её в позу ослицы и принялся забивать ей заряды со всем юным пылом и страстью, и орудие его в эту ночь стреляло многократно.
А утром он опять проснулся в её объятиях; она сладко потянулась в его руках, изогнув гибкий стан, и он снова возжелал её.
И когда в хижину вошёл магрибинец, юная рабыня во всю ублажала Алладина, высоко вскидывая пятки и испуская крики страсти. Старик не стал отвлекать их: он молча уселся в углу, наблюдая за играми любви, и глаза его разгорались мрачным огнём.
- Рад видеть, что ты счастлив со своей невольницей, о внук мой! – сказал он, когда Алладин, наконец, удовлетворил свои желания. – Но не забыл ли ты, что должен помочь мне в одном деле?
- Конечно, о дедушка! Я рад помочь тебе … - отвечал растерявшийся Алладин, совсем не ожидавший, что старик здесь и наблюдает за ними.
- Тогда собирайся в путешествие. Пора!
- Как, уже?? – воскликнул Алладин в горе, ибо он только нашёл свою любимую и совершенно не хотел с нею расставаться. – Повремени немного, о дедушка! К дальнему путешествию нужно подготовиться… Нужно снарядить караван!
Старик взмахом руки поднял с ложа голую Эльчин и полюбовавшись на неё, отослал заниматься домашними делами.
- В караване нет нужды. – тихо сказал он. - Мы полетим по воздуху.
- По воздуху?? – ахнул Алладин, подозрительно глядя на своего деда и гадая, в своём ли тот уме. – Как по воздуху?
- Увидишь сам, - отмахнулся магрибинец, уже уходя. - А пока пришли ко мне свою рабыню... Пусть купит на рынке мяса и специй, - он вынул их кошелька несколько динаров, - да приготовит мне плов. Давно уж не ел я хорошего плова!..
* * *
- …А пока пришли ко мне свою рабыню, – сказал магрибинец, уходя от Алладина. - Пусть купит на рынке мяса и специй, - он вынул их кошелька несколько динаров, - да приготовит мне плов. Давно уж не ел я хорошего плова…
И тут Шехерезаду застало утро и небо за окнами посветлело; сестра её уже спала, свернувшись подле ложа, и у падишаха глаза слипались. Тогда она прекратила дозволенные речи, и они заснули вместе с повелителем.
А когда они проснулись, Шахрияр отправился вершить суд, назначать, отменять и приказывать; пришли везири, вельможи и начальники, и диван наполнился людьми. И продолжалось так, пока солнце не склонилось к закату, и тогда повелитель, устав, удалился в гарем.
И так прошёл день, и настала следующая ночь, и Шехерезаду вновь призвали на ложе Великого. И она явилась, и Великий первым делом пожелал удовлетворить с ней свою страсть; и она должна была раздеться и танцевать обнажённая, а сестра её стучала в бубен.
И танцуя, она трясла грудями и раскачивала задом, и падишах сделал ей знак приблизиться; и она приблизилась и, подняв руки, танцевала вблизи него, вращая задом и бросая страстные взоры; и Великий, загоревшись страстью, охватил её талию, бросил её на подушки и овладел ею; и овладевал в разных позах, и погружал могучий жезл в нежную раковину, и бился бёдрами о круглую луну, а бубен звенел, и стоны её и крики наполняли гарем. И сестра её Дуньязада стучала в бубен и слыша крики страсти, тоже приходила в волнение, хоть и была мала годами.
Читать дальше