Любовь Сладкая - Палач и ведьма

Я лежала лицом в грязной луже, уже почти захлебываясь. Затылок ныл от удара тупым предметом – это был кулак, носок сапога, или то и другое. Губы были все в ссадинах, кожа расцарапана во многих местах. Самое страшное – рваная рана в душе.

Кое-как собравшись с силами, я попыталась подняться. Но тут же новый удар по голове опрокинул меня обратно в воду.

– Лежать, гадина! – взревел надо мной страж, угрожающе пощелкивая складным ножом. – Дожидаться палача будешь здесь!

Не смея произнести ни звука, я попыталась расположиться так, чтобы иметь возможность дышать, а также хоть как-то видеть окружающую меня действительность. Но я боялась пошевелиться, поэтому незаметно повернула голову, одновременно сделав обманчивый трюк – постучала пальцами ног по воде, издав всплеск.

– Не двигаться!!! – и получила пинок под бок, от которого я только сильнее закусила губы, зато не изменила положение лица, и чернота бездонного ночного неба обрушилась на меня миллиардами ярчайших звезд. Я могла бы попросить у них спасения, могла бы слегка подуть и, прошипев заклятие, вызвать бурю, которая сокрушила бы все вокруг. Вот только у меня не было больше на это сил. Их хватило лишь на то, чтобы в безмолвной злобе ждать своего злейшего врага.

Им был Хамерлик Горн…

Всего лишь неделю назад он пришел ко мне в хижину якобы за помощью.

– У меня умирает мать, – сказал длинноволосый и крепкий мужчина в черном плаще и высоких сапогах.

Не заподозрив ничего, я с сочувствием выслушала его рассказ, а потом, прикрыв дверь на щеколду и взяв из рук пришельца яркую тряпицу, которая будто бы была платком его матери, страдающей невыносимыми головными болями, совершила ритуал очищения от мучающих старуху духов.

– Вот, пускай носит три дня подряд, – сказала я, отдавая платок обратно.

– Но она умирает.

– Улучшение наступит тут же, я не вижу печати смерти на ткани. Вы говорили, что матушка одевала его еще сегодня?

– Да.

– Странно…

– А что ты еще можешь? – взяв платок и отдав мне плату, напоследок брюнет пронизал взглядом черных очей. Я не могла ничего в них прочесть, и это было странно. Обычно я видела людей насквозь, а тут…

– Идите с миром, – сказала я.

Дверь за незнакомцем закрылась, но я не спешила зажигать свечи и окуривать комнату, как делала это обычно. Что-то заставило меня сохранить следы его присутствия, как будто бы я надеялась, что мужчина придет еще раз.

Такие, как я, не выходили замуж. И я это знала. Моя участь была предрешена еще до рождения. Дочь одинокой колдуньи с окраин Черного леса, вынужденная скрываться от остального мира и помогать тем, кто меня об этом попросит.

Как только я достигла совершеннолетия, моя мать тихо отошла в мир иной, передав мне свой дар. И я знала, что когда-то со мной произойдет то же самое.

Похоронив тело, я посадила на могиле клен.

А потом, умыв лицо и испив из чистого родника воды, вошла в дом уже как его полноправная хозяйка.

Небо над головой становилось гуще от надвигающихся туч. Не дожидаясь дождя, я заплакала. Но так тихо, чтобы мои мучители не могли меня услышать. Когда же непроизвольно издала всхлип, тишину нарушил звук приближающихся шагов.

– Господин, она здесь! – закричал один из моих насильников, причинивших мне не только физическую, но и душевную боль.

Ответа не последовало, но шаги стали громче, а потом я услышала глухой удар по телу, удивленный возглас – короткий и надрывный вскрик, звук падающего тела.

– Элейн?

– Да… это я… – мой голос был дрожащий и охрипший, а еще я постаралась вложить в эти три слова все свое презрение и ненависть к тому, кто отдал меня на растерзание, воспользовавшись моим доверием.

А все потому, что я полюбила.

Мужчина пришел и во второй раз. Но теперь он принес с собой букет полевых цветов, а на его обычно хмуром лице проскользнула слабая улыбка.

– Это мне? – осторожно принимая из его рук нежные васильки и маки, я вежливо и бесстрашно отступила в сторону, пропуская внутрь хижины. И незнакомец вошел. – Что на этот раз?

– Я просто пришел повидать тебя, – таким был его ответ.

– Не понимаю…

Мне и вправду было странно такое слышать, обычно я нужна была людям с какой-то целью. Красотой я не блистала, богатств особых не было. Так, обычная отшельница, прячущаяся от мира и живущая с того, что давала мне природа или приносили редкие гости. Невысокая, со светлыми волосами, курносая и голубоглазая, обычно одетая в белую льняную рубаху, вышитую по подолу обережными знаками, в юбке из шерсти в зеленую и красную полоски, я не могла привлечь ничьих взглядов. Да, спустя несколько лет мне пришлось бы найти какого-нибудь юношу или мужчину, чтобы завести от него ребенка. Я точно знала, что это будет девочка, моя восприемница. Но – ни о какой любви речи не могло быть. Таково предначертание моего рода – одиноких колдуний.