Глеб Карпинский - Как я была Мэрилин Монро. Роман

Внешность у Леши была то, что надо, как у актера Дольфа Лунгрена в самые золотые его годы на пике славы. Высокий блондин с голубыми глазами, истинный ариец, накаченные мышцы, модный прикид. Когда он улыбался симпатичной, доброй улыбкой, а в его руках была бейсбольная бита, отказать ему было невозможно. Коммерсы предпочитали делиться.

На любовном фронте Леша тоже имел успех. Ему достаточно было появиться на горизонте на новой тачке, и местные Ассоли уже прыгали кубарем в машину к своему принцу. Я тоже была не исключением, восхищалась Мультиком, хотя понимала, что это легкое увлечение быстро закончится, и я не смогу, как честная девушка, выдержать его похождений. А пока мы наслаждались беззаботной молодостью, и многое нам прощалось.

Времена тогда были лихие. Страна встала на капиталистические рельсы. Дефицит, инфляция, ваучер, дефолт, коррупция, Гайдар, Чубайс, Мавроди. Каких только иноземных слов-паразитов не выучил бывший советский гражданин! Мы все были словно в замешательстве, в черном омуте безысходности, не знали, куда идти. Все перемешалось. Профессора пошли торговать на базар рыбой, библиотекарши на трассу телом, но те и другие смотрели мыльные оперы и рыдали в три ручья. В магазинах стояли очереди за хлебом, народ, чтобы забыться, глушил водку и пробовал диковинные бананы, завидуя неграм, что у них они растут на каждом дереве. Разгул бандитизма достиг таких масштабов, что киллеры средь бела дня на лавочках грызли семечки, спокойно ожидая свою жертву, с «калашами» на коленках. Но самое страшное было безденежье и безработица.

Моей семье еще повезло. Мама работала в магазине продавцом в молочном отделе. Отец только бросил пить и организовал в гараже и во дворе автомастерскую. Помню, весь двор был завален старыми запчастями и пропах бензином и машинным маслом. Ради меня отец снова сошелся с нами, хотя, возможно, и никогда не любил мать за ее природную, доходящую до нелепости подозрительность. Она во всем видела недоброе, подозревала всех в каких-то выгодах и корыстях. И даже этот героический поступок своего бывшего мужа, когда он вернулся в семью и обещал больше не пить ради дочери, воспринимался ей, в лучшем случае, как должное.

Совместными усилиями родители устроили меня в техникум пищевой промышленности, надеясь, что их любимая дочка станет в будущем директором масложиркомбината или консервного завода. Мне же ужасно хотелось вырваться из плена провинциальной жизни. Я, как одна из «Трех сестер» Чехова, с надеждой повторяла про себя:

– В Москву, в Москву! – и с тоской смотрела проезжающим вслед машинам с московскими номерами.

Странно, но я была убеждена, что стану знаменитой актрисой в столице. Не помню, кто это вбил мне в голову, может быть, приснилось, но я часто представляла себя порхающей на сцене под вспышки фотокамер, и как полный зал рукоплещет мне овациями, вскакивает с мест, и, с криками «Браво, Эльвира! Браво!», бросает под ноги цветы.

Поначалу в этих призрачных грезах я не мыслила себя без Леши. Он всегда сидел в первых рядах, с золотой цепью на груди, жевал чипсы и пил пиво из бутылки. Видя его накаченные бицепсы, окружающие не решались делать ему замечания, но он и без их замечаний посылал всех куда подальше. Поначалу мне это сильно нравилось. Я чувствовала себя защищенной и любимой. Подруги, не скрывая своих чувств, завидовали мне, и я даже была не прочь выйти замуж за этого местного принца, чтобы он не достался никому. Но со временем я стала убеждаться, что парень мой ограниченный и точно не моего полета. Я представила, как буду жить с этим человеком, для которого единственным аргументом является сила или бейсбольная бита. И мне стало в эту минуту сомнений жутко страшно.

Поэтому я несколько раз порывала расстаться с ним, но он, словно чувствовал это, умолял не спешить, обещал золотые горы. Но мне не нужны были эти сокровища, нажитые нечестным путем на крови и насилии. Я верила в карму, что все возвращается и воздается, и несколько раз пыталась отговорить его от рэкета, предлагая заняться каким-нибудь честным делом, но он смотрел на меня как на полоумную.

– Ты не понимаешь, Эля, – говорил он мне, словно дуре. – Сейчас время такое. Этого никогда не повторится. Лови момент! Все лежит на земле бесхозное. Нужно только подбирать и складывать, а уж потом, когда все соберется и сложится, вот тогда можно будет стать человеком. И главное, заруби себе на носу. Мой бизнес – это мой бизнес. Твое дело – любить меня и терпеть.