Глеб Карпинский - Как я была Мэрилин Монро. Роман

– Абдурахман- манн-ма…. – закричал он мне прямо в ухо визгливо, и я чуть не поперхнулась.

Он улыбнулся, довольный тем, что я послушная девочка, и снова пустился в свой дикий пляс шамана. Мне вдруг стало смешно, и я едва удержалась от смеха, когда этот кудесник стал нести полную околесицу на неизвестном мне наречии, величественно возвышаясь надо мной. На кухне слышно было, как гремит посуда и шумит вода из крана. Там о чем-то беседовали. Мое сердце невольно застучало. Ведь я уже приняла твердое решение расстаться со своим парнем, и весь этот цирк был придуман для того, чтобы Вика объяснила Леше, что я уже больше не его девушка. Самой мне признаться в этом духу не хватало, и я долго вынашивала план, как все это сделать менее болезненно. Случай помог нам. Последняя неделя лета была очень дождливой, и я простыла по-женски. Просить родителей на лекарства совесть не позволяла, они и так вбухали все в мою учебу, и Леша, узнав о моих стеснениях, предложил услуги знакомого экстрасенса, абсолютно бесплатно.

Помню, в тот же день я зашла к частнику и взяла петуха для обряда. Эта была тощая, неопределенного возраста птица с помятым черным хвостом и отмороженным гребнем. Хозяин продавал ее дешево, но, видя мои сомнения, отдал даром.

– Бери, бери! Как говорится, в помощь голодающим Поволжья, – сказал он. – Его давно куры гоняют, а у меня зерно заканчивается.

Петух, словно предчувствуя беду, вырвался из моих неумелых рук, и его долго и с матом ловили по всему огороду. Наконец, загнанного в угол сунули в мешок, где он благополучно затих, смирившись с судьбой.

Экар встретил нас приветливо, пожурил, что петух тощий, но все же принял. Он был сожителем матери Леши, и относился к моему парню, как к сыну. Я ни о чем тогда плохом не догадывалась, хотя уже тогда стоило обратить внимание, как они перемигивались и шептались между собой. Кто бы мог подумать, что в этой квартире созрел заговор, и, вместо снятия порчи, меня решили заговорить на любовь. И пока мы колдовали, а Вика на кухне объясняла Леше, что к чему, Экар уже призывал силы Космоса.

И силы Космоса не заставили себя ждать. Меня вдруг стало подташнивать, и я, чувствуя, что вот-вот могу упасть в обморок, потянулась за сигаретой.

– Все, моя хорошая! – хлопнул Экар меня по лбу ладонью. – Ты Лешу любишь, со здоровьем все в порядке!

Я быстро чиркнула спичкой и затянулась, осторожно оглядываясь по сторонам. Вещи в комнате остались на месте, книжный шкаф, софа, пыльный ковер на стене, но что-то в моей душе надломилось.

«Все это ерунда, Эля! Показалось!», – убеждала я себя в тревоге.

Закончив сеанс, Экар закурил свою маценку, выдувая облако сладкого дыма, и на сером шаманском лице его появилась довольная улыбка.

– На свадьбу не забудь пригласить, – сказал он фамильярно.

Мое личное пространство было нарушено. Я вышла из комнаты с неприятным чувством, словно из кабинета гинеколога. Коленки мои дрожали, а в сердце был жар. «Вот, дура, – подумала я. – Зачем согласилась на эту авантюру, да и петуха жалко. Бегал еще бы да бегал…»

На плите кипела кастрюля, накрытая неплотно крышкой, из-под которой торчали птичьи ноги.

– Ты хоть потрошила? – спросила я, зная, что из Вики плохая хозяйка.

Леша сидел, склонившись над кухонным столом, закрыв голову руками. Весть о нашем расставании с ним, переданная деликатно моей подругой, огорчила его. Вика разливала всем чай по чашкам. По озабоченному взгляду подруги я поняла, что их разговор состоялся, и она упивается выполненной миссией.

– А чо? – улыбнулась она, неприятно чавкая жвачкой.

Меня терзали смутные сомнения. Леша поднял голову, взглянул на меня голубыми, блестящими от слез глазами, и я вдруг отчетливо поняла, что люблю этого человека.

За забором недовольно загоготали гуси. Я оторвалась от дел и прислушалась.

– Эльвира, иди ворота открывай, там твой Леня Голубков приехал! – закричал мне отец.

Он был в своей мастерской, когда помытая до блеска черная «бэха», приятно поскрипывая новой резиной о щебенку и распугивая гусей, вальяжно подъезжала к нашим воротам.

У Леши был явно талант нравиться людям, производить впечатление некоего фраера, жизнь которого удалась. Даже мой отец, всегда прохладно относившийся к моим ухажерам, радовался этому двадцатилетнему парню. И это неудивительно. Леша Мультик был обаятелен. Почему его в нашем городе звали «Мультиком» никто толком не знал, может быть, он был похож на одного из сказочных персонажей диснеевской эпопеи, в то время популярной среди мальчишек. Как все начинающие бандиты, мой парень носил кожаную потертую куртку и короткую стрижку. До нашего знакомства он занимался скромно коммерцией, ездил на своей раздолбанной «девятке», закупал в Греции довольно вкусные оливки и торговал с другом на городском рынке. Амбиции росли, как на дрожжах, успехи своих друзей-коммерсантов омрачали его, и вскоре он переключился на другой промысел.