Властелина Богатова - Избранница Тьмы. Книга 3

– И о чём эти легенды? – мелькнул во взгляде интерес.

– Узнаешь, асса́ру. Как только перейдём Излом, я расскажу тебе об этом в ярких красках.

Глаза Истаны вдруг сделались холодными и внимательными. Маар отмечал малейшее проявления её эмоций. Губы асса́ру дрогнули, в желании что-то сказать, но только вытянулись в лёгкой улыбке, она обожгла, словно солнечным лучом. Ещё один миг, который Маар запечатлел в памяти, чтобы прокручивать бесконечно в своих мыслях. До зуда хотелось залезть в её светлую головку и увидеть, о чём она подумала, что вызвало улыбку на её лице?

Они выехали, покидая ущелье направляя лошадей в сторону синей ледяной гряды. Маар больше не разговаривал с асса́ру, даже почти удалось не смотреть в её сторону, подгоняя жеребца. Маар не понимал мыслей и чувств Истаны, и сейчас казалось, что эта теплота в ней хуже, чем её отстранённость и ненависть. Она выбивала почву из-под ног. Маар не знал, чего ожидать в следующий миг. Очередная уловка асса́ру? Попытка запутать его? Что она замыслила?

Несколько часов они гнали лошадей без остановки, гряда впереди приближалась медленно, а порой казалось, что они ни на милю не стали ближе к Излому. Но изменившийся воздух, что давил на голову и спину, говорил о том, что вскоре они доберутся до места. После полудня, на коротком отдыхе, Истана от усталости привалилась к чахлому стволу низкого деревца, дышала полной грудью, расширившимися глазами рассматривая очертания скал. Отсюда они действительно казались синими. У самых подножий разливались озёра, скованные льдом. Передохнув немного, тронулись дальше в путь. Горы становились всё выше, теперь они не казались синими, а слепили белизной, острыми вершинами царапали брюхо неба, утопая в нём самыми пиками.

На границе Излома даже птицы не кружат. Шерсть животных покрылась белым инеем, как и меха плащей, смерзались ресницы, а вскоре поднялась вьюга, заметая движущихся вереницей всадников.

Маар рассматривал скалы, в которых не был с того мига, как умер брат… Он тронул поводья, направляя жеребца на узкую горную тропу, благодаря которой к Излому можно было подобраться, укрываясь от стылого ветра. Это была единственная дорога, и она должна охраняться стражами Излома. Должна была охраняться Мааром. Теперь этой охраны не будет, и твари Бездны продолжат вырываться из прорех Щита.

– Поблизости должен быть Ортмор? – вдруг спросила Истана, поворачиваясь и прикрываясь мехами.

Отрешённая асса́ру желает знать о крепости? Маар, хмыкнув, глянул на дорогу.

– Через него мы и пройдём в Излом. Скоро всё увидишь своими глазами.

Истана кивнула. Маар, переборов желание коснуться её, согреть, отвернулся, и вдруг дрожь воздуха прошлась сквозь тело, а следом раздался протяжный звук рога.

– Лойоны короля! – выкрикнул Шед с другого конца вереницы.

Маар вгляделся в дорогу, но только ничего не увидел, лишь белую пелену метели и мутные силуэты серых скал.

– Шед, бери всех и уходите к Излому. Я догоню, – Шед глянул за спину, потом вновь на Маара, кивнул, натягивая поводья, но страж его задержал, сжав руку, склонившись, проговорил: – Смотри за ней…

Маар хотел добавить, чтобы берёг её как следует и не позволил наделать глупостей этой дрянной девчонке, но Шед догадался и так, о чём просит Маар.

– Я всё понял, только… – Шед вновь глянул за спину, – …может, поручить это Фолку? Я давал клятву королю не отступать от своего предводителя, – с издёвкой усмехнулся он.

Маар хмыкнул в свою очередь, отпустив стража, слыша за спиной нетерпеливое фырканье лошадей лойонов. Почувствовал асса́ру спиной, её пристальный взгляд и хотел обернуться, но только натянул поводья, резко ударил пятками жеребца, пуская его обратно по тропе, с гневом загоняя это необоримо острое желание внутрь себя. Маар боялся увидеть в глазах её ликование с примесью удовольствия и позорно бежал от этого. Она столько раз желала ему смерти, и сейчас был самый подходящий повод праздновать этот миг в полной мере.

Маар гнал коня галопом, под копытами метались брызги снега, в ушах свистел ветер. Внутри исга́ра с каждой милей поднимался жар, охватывая тело дрожью, сила ударила в груди и остервенело рванулась наружу, просачиваясь. Маар так долго ждал этого, что внутренности переворачивало от биения огня и боли, от злости, ярости, какой-то глухой, отупелой. Он злился на себя за то, что не посмотрел на неё, за то, что не мог принять её отчуждённости, равнодушия. Маару не были страшны ни лойоны короля, ни порождения, ни само Пекло, в котором он верно будет тлеть вечно, ликующий взгляд этой сучки мог убить его быстрее. Если бы Ирмус знал, что смогло бы уничтожить исга́ра, он бы избавился от него гораздо быстрее. В руках короля было оружие самое мощное против него, но Ирмус глуп и труслив, он поторопился, не сумел понять, как им воспользоваться.