Нико Кавакидзи - Hotel California

– Отличная идея.

– А то я уже проголодалась от вида одних гор и сакуры.

Мы прошли немного дальше, продолжая просматривать копии гравюр Хокусая. На одних изображалось хозяйство рыбного промысла, на других – сложные сюжеты в стиле Дали. Рюцике продолжала с любопытством рассматривать их, проговаривая, сколько она сможет съесть рисовых пирожных. Хоть мы и были знакомы всего два месяца, но признаюсь, что будто бы знал ее намного больше. Возможно, последние три года стертой жизни были проведены с нею. Этого я не знаю, но если это было бы так, то, наверное, я был счастлив между этими станциями времени. Рюцике остановилась возле одного полотна и с глубоким видом смущения обратилась ко мне.

– Что ты думаешь об этом «пейзаже»? – спросила она и кивнула на одну из работ Хокусая. На ней была изображена обнаженная женщина на берегу моря. Ее ублажали два осьминога. Большой и маленький. Крупный обволакивал ноги девушки своими щупальцами, упираясь чем-то на подобие носа в ее влагалище. Маленький в свою очередь целовал женщину, одним щупальцем завивая ее грудь.

– Думаю, что…что всем троим не помешало бы снять отель для удобства или подождать летнего сезона. – сказал я и увидел на себе удивленный взгляд Рюцике. Она склонила голову набок, водя губами из стороны в сторону. «Да, пожалуй, все же люблю я Рюцике». –подумал про себя.

– Ты настолько сильно хочешь меня, что в каждой картинке видишь возбуждение? Смотри, а то и впрямь заведусь и буду, как…как эта кокетка с рыбами.

Рюцике рассмеялась и тот час же взяла меня под плечо, прижавшись головою. Другой рукой я сжал пальцы Рюцике и плавно водил ею сверху вниз.

– Как думаешь, Исумара…мы будем вместе?

– Что ты имеешь виду?

– Ну, мы с тобой уже взрослые люди. Совсем забыли, что значит тайком среди ночи стучать в комнату любовника и обниматься с ним в тишине.

Рюцике сжала мое руку крепче, изредка качая головой.

– Представляешь, как забавно было оставаться у парня на ночь, когда вскоре приходит его сосед и засыпает у себя, а? – продолжала Рюцике, приподнимая свежие карие глаза. – Как шпион, пытаешься незаметно вылезти из-под рук парня и тише ветра надеть на себя всю скинутую одежду. Юбка на стуле. Блузка где-то под кроватью…

– Я, скорее, был на месте того соседа, что ложился без задних ног и засыпал.

– Как! Ты все время сидел за учебниками?

– Ну, иногда выбирались с соседом в бары. Но так…неопытная забава двух ковбоев в алкогольной пустыне на кактусах. – выдумал я про себя и понял, что такого в моей студенческой жизни и близко не было.

– Продолжай…

– Что?

– Странно, но меня это немного завело. –произнесла Рюцике. – Особенно, когда сказал про кактусы. Забавно, да?

– Теперь мне будет сложно воспринимать твои мысли всерьез.

– Почему же? Вот женщина. Лежит довольная на берегу моря, не зная стыда и страха. Отдает свое тело морским зверям, и те проникают в не своими щупальцами. Наверное, очень склизко и…глубоко.

– Тебе в самом деле нужно заняться писательством.

– Я вот тоже думаю, что давно пора. – Сказала Рюцике и огляделась вокруг. Зал стал убавляться.

Мы обошли с Рюцике последнюю стену и, как обещали друг другу, направились на центральную улицу Одори, что была в префектуре Саппоро. Вечером нас обвевал легкий апрельский ветер, что я накинул на Рюцике свой серый пиджак, оставшись в рубашке цвета морской волны с подвернутыми рукавами. Пока она рассматривала деревья ранней сакуры, на чьих корнях выступили первые зеленые бутоны, я стоял возле передвижного вагончика, из-под которого продавал парень-студент. Он притащил с собой радиоприемник, и пока я ждал дайфуку, успел послушать Боба Дилана и Бади Холли.

Мы уселись под вековым деревом и стали наслаждаться рисовыми пирожными. Теплый свет фонарей провожал своим конусом множества пар, семей и прохожих, что смешивались в этом постоянном водовороте времени, а мы – его гости, которые исследуют столь дивный, одинокий, но чудесный мир.

В стороне на дорожке к цветочной поляне гуляла молодая пара с ребенком впереди них. Он был настолько маленький, что сложно было поверить, что он уже может ходить. Он ковылял всем своим телом, словно давил невидимую для нас деревню с своими невидимыми жителями. Изредка он останавливался на месте и приподнимался на носки, раскидывая руки в разные стороны. Какое забавное существо – дети. И сколько в них может храниться ласки… Странно, что я обратил на него внимание, но он был и впрямь забавный малый.