Ан Ру - Ещё Кульбит

Но ждать от Ричарда понимания и утешения было слишком глупо и наивно. Если Дашка до дома не добралась, то прежде чем помочь, товарищ участковый пропесочит, что называется по первое число. Хотелось трусливо сбежать и залечь на дно в ещё какой-нибудь Терьяновке.

«Так! – одернул я себя. – Стоп паника! Ничего с ней не случилось. Бог хранит дураков и пьяниц. А более дурной девки я ещё в жизни не встречал. Так что надо по-быстрому смотаться в деревню и просто убедиться, что все океюшки. Мне ещё цирковых догонять. Без Дашки в кабаре обойдутся, солировать и Танька сможет. А вот без меня весь номер снимать придется».

С этими мыслями я натянул шлем, взбодрил Харлея и втопил скорость за сотню.

Через два часа с небольшим я уже катил по Заречной к дому участкового. За год здесь ничего особо не изменилось. Всё те же заборы, скошенный душистый пырей вдоль дороги и даже выброшенная когда-то Вальком арматурина валялась на том же месте.

Странное чувство, будто вернулся домой. Блудный сын, которого ждёт родительская трёпка.

Подходя к двери, я чувствовал, как по телу пробегает мандраж. Под ребрами зуделось и чесалось. Но я заранее решил, что ничего придумывать не буду. Расскажу, всё как есть. А там уже порешаем, что делать дальше.

Постучав в дверь, я ввалился в дом участкового и остановился на пороге, дожидаясь хозяина. Через пару секунд на звуки вторжения, из кухни вышел Ричард с бледно-синим полотенцем в руках и замер, глядя на меня, как на привидение. От этого взгляда то, что чесалось под ребрами, поползло вверх и стукнулось о кадык, заставив меня сглотнуть. Рик тоже сглотнул, будто передразнивая, потом отступил на пару шагов, врезался спиной в стену и, потирая ладонью шею, будто та у него затекла, еле слышно выдохнул:

– Ромка…

– Пф-привет… – в тон ему ответил я.

– Ты-ы чего не позвонил? – Ричард предложил полотенце из одной руки в другую и взъерошил пятерней волосы.

– Я теэ… телефон… потерял, – а ведь решил не врать. Но оно само вырвалось.

Мы неотрывно смотрели друг на друга, будто пытались найти какие-нибудь перемены, произошедшие за этот год. В нём, пожалуй, ничего изменилось. Просто я уже забыл, какой он. Эти брови. Скулы. Выбритый до синевы подбородок. Тяжелый взгляд, под которым можно признаться в чём угодно. Взгляд ни то короля, ни то инквизитора. Интересно, что видел во мне он?

С кухни послышалось злобное шипение, и Ричард сорвался с места.

– Ну, чего на пороге застыл? – кинул он на бегу. – Проходи давай. Голодный небось.

Напряжение тут же отпустило. Я разулся и последовал за ним. Прошёл через кухню. Сел на своё место у окна и, подперев рукой подбородок, уставился на колдующего над плитой Ричарда.

– Макароны будешь? – держа полотенцем кастрюлю за одно ухо, он вытряхивал её содержимое в дуршлаг, – По-флотски.

– Не откажусь, – расплылся в улыбке я.

Голубоватые лепестки пламени защекотали дно сковородки и по дому разлетелся запах жареного лука и томатной пасты.

– Ты в гости? Али так… Проездом? – не глядя на меня и делая вид, что максимально сосредоточен на помешивании зажарки, спросил Рик.

Я обещал себе не врать. Обещал! Но вываливать всю правду в уютный мирок этой кухни не хотелось. Потом. После обеда.

– Представление давали здесь недалеко. Решил заехать. Посмотреть, действительно ли без меня в деревне всё спокойно.

Ричард хмыкнул и отправил в лужицу ярко-оранжевой заправки кусок фарша, раздавил его деревянной лопаткой и размял до состояния кудрявых хлопьев. К прежнему запаху примешался аромат жареного мяса, и я почувствовал, как рот заполняется слюной.

– Спокойно. Даже слишком. Я вот даже в отпуск ушёл. Неделю как дурака валяю.

Моё испорченное воображение тут же нарисовало постельную сцену, в которой Ричард валяет какого-то дурака. И моя улыбка растянулась ещё шире.

Белые трубочки макарон посыпались в сковороду и закружились под натиском деревянной лопатки, перемежаясь с обжаренным фаршем и окрашиваясь в аппетитный помидорковый цвет. Рик выловил одну, подул, осторожно взял зубами и разжевал. После сморщился и, повернувшись ко мне, протянул руку:

– Соль подай.

Я подал.

– И тарелки.

Пришлось встать и похозяйничать в его раритетном буфете. Всё это было так по-домашнему прикольно. За год кочевой жизни я совсем одичал. Отвык. И теперь казалось, что я играю в каком-то спектакле. Правда, еда, к счастью, была не бутафорской, а самой что ни на есть настоящей.

Уплетая за обе щеки, я всё ждал, когда он спросит про Дашку. Но он словно про неё забыл. Или… Или он её уже видел и всё про нас знает. Прожевав макароны и запив глотком сладкого чая, я решил прощупать почву: