Сиира Го - Лунный свет (ЛП)

Но заднее сиденье пустовало. Профессор пытался расспрашивать прохожих - к его удивлению, никто не заметил молодых людей, сколько-нибудь напоминающих Таичи с Томоэ. Казалось бы, куда уж приметнее - и ни одного свидетеля. Равно как следов и кровавых пятен. В конце концов, кто-то предложил вызвать полицию, и Охата быстро скрылся. В его планы не входило общение с представителями закона, ведь он сбил Томоэ отнюдь не случайно.

С того дня профессор сказался больным и закрылся в своей квартире на третьем этаже, искренне радуясь, что одинок и никто не будет ни о чем допытываться. Как же он не догадался, что Томоэ одного вида с Таичи Ямагами? Не следовало столько болтать в кафе. Зря он это сделал... С другой стороны, лгать просто не получалось! Не получалось - и все.

Как же быть? Если Томоэ умер, он теперь преступник. А как все хорошо начиналось! Он наблюдал за домом, словно въедливый папарацци, и заметил, что Томоэ выходит на улицу исключительно по ночам. Таичи порой появлялся и при свете дня, но больше никто в дом не входил и не выходил.

Охата не собирался убивать Томоэ: достаточно было бы отправить его в больницу, разлучить с Таичи. Это дало бы возможность обработать парня на предмет образца крови. Но план, казавшийся таким удачным, с треском провалился.

- Умер ли Томоэ? - вслух гадал профессор. - А Ямагами, скажем, угнал его машину...

Обзор новостей молчал. Возможно, Ямагами избавился от тела и скрылся.

- Томоэ определенно был геем и имел на Ямагами виды...

Время шло, и Охата понемногу успокоился. Полиция не появлялась, Таичи Ямагами не появлялся, в новостях не сообщали ни о каких найденных трупах. Страх и тревога постепенно уходили. Профессор подумал, что с завтрашнего дня, пожалуй, можно выйти на работу и вести себя как ни в чем не бывало.

Обратив внимание на поздний час, Охата решил ложиться спать. Его квартира была забита книгами. Ставни он не закрывал, здраво полагая, что на третьем этаже это ни к чему. А еще он много курил, и вскоре комната наполнилась дымом. Думая немного проветрить, профессор шагнул к двери, ведущей на балкон. И вдруг он заметил, как покачиваются занавески - словно на сквозняке. Но как? Профессор был уверен, что не оставлял балкон открытым. Охата тщательно запирал все двери, особенно с недавнего времени. И, тем не менее, занавески развевались.

Когда люди сталкиваются с тем, чего не могут объяснить, они ощущают страх и тревогу.

Надеясь, что все же просто забыл закрыть балкон, профессор пошел проверить дверь. И тут в квартире погас свет, хотя в прочих домах окна исправно светились. Страх стремительно нарастал.

- Профессор Охата.

Охата подпрыгнул, как лягушка, и икнул, страшась обернуться.

- Если вы расположены извиняться, я вас слушаю, - зловещий, неуловимо притягательный, гипнотический голос.

Профессор знал этот голос. Несколько дней назад Охата вывернул руль, направляя машину в спину светловолосого мужчины в длинном черном плаще. Возможно, плохо сработали тормоза. Но ему никогда не забыть звук, с которым капот сминал живое тело. Обычный человек после такого удара провел бы на больничной койке не один месяц. При условии, что вообще выжил бы.

- Профессор Охата?

Он отчаянно боялся оборачиваться и все-таки обернулся. Занавески взметнулись, с шелестом раздвинулись - у балкона застыла гигантская тень с горящими глазами. Охата в панике метнулся к дверям, однако спасительный выход был закрыт. Черный плащ, ослепительно-белая ткань рубашки - человек, преградивший дорогу, словно из вампирского фильма вышел.

- Ааааа!

- Не кричите. Пожалейте соседей.

Тихие слова вызвали неожиданную реакцию: у Охаты перехватило горло - профессор только рот открывал-закрывал, будто рыба, выброшенная на берег. Он отступил, врезался во что-то большое. В добрых двадцати пяти сантиметрах над его макушкой тускло светились алые глаза тени. Так Охата и стоял, застывший от ужаса, неспособный двинуться ни назад, ни вперед.

- Таичи, подержи профессора.

Тень сгребла Охату сзади - до хруста костей и холодного пота.

- Отвечай. Ты говорил о Таичи кому-то?

И снова, как прежде в кафе, Охата явственно почувствовал: невозможно солгать, невозможно противиться словам, слетающим с этих ярких губ.

- Нет. Меня предупредили в деревне. Всякого, кто вмешается в дела Инугами, постигнет их гнев.

- Но ты не внял предупреждению.

- Я старался на благо человечества!

- Ты старался на благо своей жадности. Ты хотел денег и славы.