Саломея Вейн - Шалость Эрота

Я лежала обнаженная, бесстыдно раздвинув ноги, и меня мучило стойкое ощущение, что мое лоно мгновение назад не было пустым. По пещере порхала чудесная птичка, щебеча и выводя трели – она и разбудила меня так не вовремя. Но вставать, похоже, и вправду было пора. Я конфузливо свела ноги, как будто кто-то мог видеть это бесстыдство, и подумала, что надо будет спросить у кого-нибудь простынь или сорочку. Немного понежилась, вспоминая сладкий сон, потянулась и встала.

В стене за тонкой занавеской были две ниши, которые, как я выяснила еще вчера, имели сантехническое назначение. В одной из ниш был душ, включающийся по моему желанию. Я освежилась и вернулась в спальню. «Да, и полотенце надо бы попросить», – подумала я. Холодно, конечно, не было, но я не очень люблю чувствовать себя мокрой.

Я взяла в руки сандалии и босиком, чтобы не натирать израненные ноги еще сильнее, направилась к Гефесту. Встречаться с ним мне не хотелось, и если б обновка причиняла мне лишь небольшой дискомфорт, носила б ее без починки. Но дальше так продолжаться не могло. Из-за того, что сделанные Гефестом для моих самостоятельных полетов босоножки с крылышками безжалостно натирали мне ноги, я неоправданно редко летала на землю, хотя общественные связи с лидерами мнения и летописцами налаживать нужно было позарез.

В первом полусамостоятельном полете меня сопровождал Гермес, на котором была аналогичная обувь, но, по видимости, более удобная. Уже на полпути к земле я поняла, что крылатые сандалеты трут, причем сильно.

Променад до таверны, где нас ждал осведомитель Гефеста, передающий ему слухи и сплетни о богах, стоил мне неимоверных усилий. При этом я старалась идти бодренько, чтобы Гермес не заметил, что кожа на лодыжках у меня содрана до крови, и не предложил обратно отнести меня на руках, как в прошлый раз, когда я разомлела в его объятьях. Допустить такого я не могла, особенно после его признания в том, что он поставил перед собой цель меня соблазнить и всячески надо мной поизвращаться.

На обратном пути я уже прихрамывала, моля бога, чтобы Гермес не обратил на это внимания. Когда мы вернулись на Олимп, оказалось, что он заметил все, но, как и обещал, благодушно позволил мне мучить себя, не прося у него помощи. Он принес мне баночку с каким-то снадобьем. Герма сам хотел смазать мне раны, но я отказалась – уж с этим-то я точно справлюсь сама. Почти сразу же после нанесения целебной мази боль прошла, а к утру пропали и раны.

Гермес сразу же предложил мне сходить к Гефесту и попросить подладить сандалии, чтобы они стали удобнее. Но мне так хотелось избежать встречи с уродливым кузнецом, что я отказалась, сказав, что все нормально, разносятся.

Обрадованная тем, что кровавые мозоли излечились так быстро, совсем уже самостоятельный свой полет я решила совершить на следующий же день. Я смело обула таларии (так, оказывается, назывались здесь мои крылатые босоножки) и направилась по проложенному для меня вчера Гермесом маршруту.

Я боялась заблудиться, но не это оказалось моей проблемой. Похоже, излечить меня от пространственного кретинизма для Гермеса было таким же плевым делом, как и научить понимать греков, так что я не заплутала. Но ноги на этот раз оказались натерты еще сильнее, чем в прошлый, так что я еле-еле добралась обратно и потом даже слезу проронила, смазывая израненные лодыжки, – так было больно. Да, мазь снова быстро излечила раны, но до нее нужно было еще добраться!

После я две недели не решалась обуть таларии, и вот сегодня снова пошла на этот эксперимент, и опыт снова не удался. Сомнений не оставалось: без визита к Гефесту не обойтись.

Вам, наверное, интересно, почему я так боялась встречи с Гефестом. Причина была, даже несколько: три в одной, можно сказать.

Во-первых, пока я никуда не летала, сведения о местных порядках и своих работодателях черпала у местных нимф. И вот все они в один голос утверждали, что Гефест – садист и вообще извращенец. Рассказывали, что он жестко имел всех дам, которые приходили к нему с какой-либо просьбой, причем не только входил в них своим огромным деформированным органом, но и пытал какими-то механизмами. Несчастные после этого чуть ли не каждую ночь кричали и стонали во сне, вспоминая ужасы этого свидания. И ни одна из них не решилась прийти к злодею-любовнику на вторую встречу. Если б девушки были б не нимфами, а смертными, то он, вероятно, «залюбил» бы их до смерти.