Анна Рожкова - Шалость - сборник рассказов о любви

С момента своего рождения Стасик не спал. Вернее, не спала я. Он спал, но исключительно на руках или в коляске, непременно движущейся. До шести месяцев бессонные ночи списывались на животик, после – на режущиеся зубки. Рассвет часто заставал меня в кресле со спящим младенцем на руках. За девять месяцев жизни Стаса я из цветущей, привлекательной женщины превратилась в бесполое существо с красными глазами и сальным хвостиком на голове. Сын рос и поправлялся, я хирела и худела. Когда-то я свысока, с легким презрением смотрела на затурканных, замученных мамаш с облупившимся лаком на ногтях. Со мной такого не случится никогда. Святая наивность.

Брак трещал по швам. Помощи ждать неоткуда, с матерью и ее очередным мужем супруг не общался, своих родителей давно похоронила. Квартира – в ипотеке, поэтому на няню денег нет, едва хватает на самое необходимое. Выходных я ждала как манну небесную. Вручала мужу орущего Стасика и засыпала, не успев коснуться головой подушки. Если Андрея вызывали на выходных на работу, у меня начиналась истерика. Мужа я понимала и не винила. Кому понравится плаксивое существо с глазами на мокром месте? Андрей мрачнел и замыкался в себе. Я плакала ночи напролет, укачивая Стасика. Никогда не верила ни в Бога, ни в черта. Теперь не знала каким богам молиться. Да что там богам? Я готова была продать душу дьяволу за один день отдыха. Только нужна ли она ему, моя жалкая душонка? Сильно сомневаюсь. Еще я часто вспоминала добрую, всепрощающую маму. Почему? Но почему она покинула меня так скоро? Именно в тот момент, когда мне так необходима ее помощь.

Подруга посоветовала обратиться к колдунье. Якобы она и порчу снимает, и сглаз отливает, и любимых возвращает. Ну-ну. Настроена я была скептически, но все-таки позвонила и пошла, благо идти недалеко. Типичная "хрущевка" с загаженным подъездом, воняющим мочой и кошками. Обитая дерматином дверь и дребезжащий звонок не прибавили мне веры в магические силы так называемой "колдуньи". Открыла дряхлая, сгорбленная старуха.

– Проходи, дочка, проходи, – прошамкала она беззубым ртом. Преодолевая брезгливость, последовала в захламленную комнату. Колдунья согнала с дивана вальяжно развалившуюся кошку, и пригласила сесть. Меня затошнило. Крепко прижимая к себе Стасика, опустилась на самый краешек.

– Принесла, давай, – бабка протянула дрожащую руку со скрюченными пальцами.

Я полезла в пакет, достала заранее заготовленную булку черного хлеба, церковную свечку, сырое яйцо. Старуха водрузила это все на тарелку, воткнула свечку в хлеб, зажгла, долго что-то шепелявила. Водила яйцом по ладоням. Потом разбила его в миску. Продемонстрировала содержимое.

– Видишь сгустки крови. Это на тебе сглаз, сильный сглаз. Приходи завтра в это же время, – вынесла вердикт колдунья.

– И долго это лечить? – с сарказмом спросила я.

– Не знаю, дочка, не знаю. Когда яйцо совсем чистым будет. Значит сглаза больше нет, – ответила старуха, ловко сграбастав деньги. Причем немалые.

Везя домой хныкающего Стасика, ругала на чем свет стоит и себя, и подругу. Да чтоб я и завтра поперлась к этой ведунье, держите карман шире. Но подруга вразумила:

– Дура ты, Наташка. Она, правда, колдунья сильная. На работе у нас одной мужа домой вернула. Вот так.

Кажется, я дошла до ручки. Стасик не спал всю ночь и капризничал все утро. Днем я не смогла его укачать даже на руках. Напевая колыбельную, скользила по квартире. Очнулась у распахнутого окна. Двенадцатый этаж. Голова закружилась. Дрожащими руками закрыла раму. Затянула на голове традиционный хвостик, влезла в кроссовки, пуховик, собрала Стасика и поплелась к колдунье.

Через неделю "сеансов" и существенной бреши в итак скудном бюджете, яйцо, слава Богам, очистилось.

– Ну, дочка, помощь придет, откуда ее и не ждешь, – напророчила бабка, закрывая за нами дверь.

Прошла неделя. Сижу, как дура, жду. Терпение на исходе. Так и подмывает пойти к колдунье и потребовать вернуть потраченные впустую деньги. Хотя, сама ж носила, добровольно. Кроме себя винить некого.

Первые лучи солнца застали меня в кресле. Проревела над спящим сыном всю ночь. С трудом выползла из кресла, я разминала затекшие члены, когда раздался звонок в дверь. "Кого там принесла нелегкая?"

На пороге стояла маленькая, сухонькая старушка в повязанном под подбородком платочке. Линялый плащ неопределенного цвета, в руках котомка.