Саломея Вейн - Шалость Эрота

В половине одиннадцатого вечера Гермес (в кафе со мной заговорил именно он) явился ко мне в однокомнатную хрущевку. Он вручил мне мой экземпляр договора и обещанный аванс. Когда я пересчитала деньги и убрала их вместе с договором в тумбочку, он поставил на стол бутылку шампанского и конфеты.

– Отметим? – предложил.

И мы отметили. Только уже после первого бокала меня начало клонить в сон, а после второго я совсем отключилась. Проснулась же я уже здесь, на Олимпе, в трехкомнатной пещере, которая, как было заявлено Гермесом при заключении контракта, должна была составить конкуренцию номеру пятизвездочного отеля. В такой гостинице там, на Земле, мне останавливаться, признаться, не приходилось, так что не могу наверняка сказать, была эта пещерка лучше или хуже, но она на самом деле была чудесна.

Освещение здесь было необычное: стены пещеры светились ровно настолько, насколько мне хотелось. Когда я ложилась спать, они почти совсем угасали, а утром здесь было светло, как днем в комнате с большими окнами. Температура в пещере тоже регулировалась моими желаниями.

В шкафчике было полно босоножек и туник – все моего размера. Кто-то даже заботливо поставил на туалетный столик шкатулку с украшениями, флакончики с духами, баночки с косметикой.

В зале перед диваном стоял изящный столик, на нем – ваза с фруктами. На комоде красовался кувшинчик с моими любимыми луговыми цветами.

Из зала можно было пройти в спальню, где я и проснулось в мое первое олимпийское утро, а также в кабинет. В нем были книжный шкаф, удобное кресло и рабочий стол. На столе – блокноты, бумажные свитки, ручки, по форме похожие на перья, и ноутбук, который работал неизвестно каким образом (электричества здесь явно не было).

Выход из пещеры тоже был через зал. Возле входа была небольшая каменная терраса. На ней стояли столик, несколько стульев, широкая скамья. Мебель была здесь легкая, изящная. сплетенная из настоящей, как я догадалась со временем, виноградной лозы. На столе почти всегда были свежие фрукты, кувшин с вином и бокалы (точнее, кубки).

Позже я узнала, что перенес меня Гермес не только в пространстве, но и во времени. Так что для нормального осуществления своей PR-деятельности мне сначала нужно было изучить целевую аудиторию, понять, чем дышат древние греки, что их заботит и беспокоит, какими они хотят видеть своих правителей. Об этом я и сказала Гермесу, когда он меня лучше ввел в курс дела, встретив меня за столиком возле моей пещеры после моего пробуждения. Мой куратор эти планы одобрил, заметив, правда, что первым делом мне нужно познакомиться с обитателями самого Олимпа, положительный имидж которых мне и предстояло формировать.

Советов по утрам здесь обычно не проводилось, и все вместе обитатели Олимпа встречались только на ночных пирах, на них и совещались, решая судьбы своих подданных. А подданными их были все люди, живущие на Земле. «Они боги», – пояснил мне Гермес. Почему-то я поняла, что он не шутит. Как я умудрилась не лишиться рассудка и даже не потерять сознание, постигнув непостижимое, сама не знаю.

Спать богам, как сообщил мне Гермес, не требовалось, вот они и пировали по ночам, пока на Земле более или менее спокойно. Тем более что ночи как таковой на Олимпе не было: круглосуточно светло, круглогодично тепло. Кстати, именно поэтому меня и поселили не в золотых палатах, а в пещерке: смертным требуется сон, а при свете отдыхать некомфортно.

Обходить нам с Гермесом обитателей Олимпа пришлось по отдельности.

Сначала мой куратор, конечно же, повел меня к Зевсу – главному боссу. Тот жил в шикарном золотом дворце – самом большом и видном издалека. Зевс оказался холеным мужчиной средних лет, с ухоженной бородкой и пухлыми, неестественно яркими губами. На соседнем троне сидела женщина примерно одного с ним возраста. Видно было, что в молодости она была хороша, но с возрастом располнела. Выглядела она строгой и властной, да и на правительницу была похожа значительно больше, чем ее супруг, который мне показался типичным «папиком».

Зевс окинул меня оценивающим взглядом и довольно улыбнулся. Если бы Гера не бросила на него уничтожающий взгляд, то, наверное, и облизнулся бы, как кот на сметану.

– Ты же знаешь, это не моя была идея пригласить сюда смертную, – извиняющимся тоном обратился громовержец к Гере, – это все Гермес.

– Не понимаю, Герма, почему ты решил взять себе в помощницу эту простую девушку, когда полно нимф, готовых услужить тебе, – заметила женщина, обращаясь к моему провожатому, – но у тебя есть мозги, и, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.