Каролина Дэй - В постели с врагом

Свадебные фотографии, перемещение к банкетному залу, танцы наших родственников и друзей, которые от меня не отвернулись. На самом деле, своих подруг я не помню – в течение года ко мне никто не приходил. Только пару раз навещали друзья Криса и какая-то девушка по имени Пенни.

– Эмс, все в порядке? – спрашивает Крис, пока нас в очередной раз не пришли поздравлять с самым счастливым днем в жизни.

– Да, все в порядке, не волнуйся.

В ответ Крис слегка растягивает уголки полных губ и подносит свою ладонь к моей щеке. Поглаживает осторожно, и в то же время собственнически, как игрушку. Нет, не стоит так ассоциировать себя. Он не такой.

– Я говорил, что ты выглядишь потрясающе?

Говорил. Ты всегда говоришь, какая я красивая, несмотря на шрам на руке после аварии, который не скрыло даже платье.

– Спасибо тебе за поддержку, Крис.

– Спасибо, что выбрала меня.

Эта фраза на мгновение растапливает мое сердце, пока в микрофон не объявляют:

– Давайте похлопаем первому танцу мистеру и миссис Кристофер Ласки-Скотт.

Под бурные аплодисменты Крис вытягивает меня на танцпол и уносит в медленный танец. Я, по наработанной за год привычке, держу его за шею, слегка поглаживаю выпавшие из хвостика светлые волосы, гляжу на родинку над левым ухом. Обвожу глазами полные губы, прямой нос. Смотрю куда угодно, только не в глаза. Потому что…

– Жаль, что мы не поставили танец, – шепчет он на ушко. – Полтора года назад ты хотела сделать что-то грандиозное.

Вот поэтому…

Я любила танцевать, я любила проводить время с семьей, я любила тебя, но я не помню этого…

Злость окутывает все тело, перекрывает доступ к кислороду, формируется в желудке неприятным осадком. Злость от собственной неспособности, от ярости, от невозможности начать новую жизнь, потому что забытое прошлое тянется за мной хвостом. Как говорил папа? Нужно наполнить свое существование новыми воспоминаниями? Он прав. Но пока в моем арсенале имеется два цвета: черный и белый – цветные краски испарились.

Каждый день мне напоминают, что я любила, как я любила и жалко, что не помню этого. Как замечательно я готовила панкейки с кленовым сиропом, как широко улыбалась, когда Крис привозил мне коробку печенья из кондитерской нашего родного города. Это так больно – переживать то, что не знаешь, словно говорят о другом человеке, сравнивают с предыдущей версией меня самой и подстраивают под нее.

Но я живой человек. Я никогда не стану прежней, и Крис согласился с моими мыслями неделю назад. Однако за семь дней вновь напомнил о прошлом.

– Мы станцуем как-нибудь в другой раз, – не унывает он.

– Если я не хочу?

– Как не хочешь? – он удивленно приподнимает светлые брови. – Ты же всю жизнь танцевала. Это твое призвание. Если бы ты видела себя в зеркале, ты бы…

– Крис, пожалуйста…

– Ты сдалась после первой репетиции, Эмс. Ты просто не видела свою пластику! Мышечная память остается и…

– Крис, не надо…

– Ты бы могла вернуться в строй! Тебя ожидало великое будущее.

– Если я хочу начать жизнь заново? Ты не думал об этом?

– Мы и так начинаем.

– Но ты каждый раз напоминаешь мне о прошлом. Каждый раз.

Краем глаза замечаю, как мама волнительно перешептывается с миссис Ласки-Скотт. Но мое внимание притягивает вопрос Криса.

– Ты разве не хотела вернуть воспоминания и прошлую жизнь?

– Хотела, но…

– Что но? – чуть жестче спрашивает Крис, нахмурив светлые брови. – Я пытаюсь наладить нашу жизнь после той аварии, я хочу сделать как лучше, но ты все время чем-то недовольна.

– Как мне быть довольной, если я не помню двадцать лет своей жизни?

– Ты не видела себя со стороны. Не замечала, что смотришь на меня пустыми глазами.

Я практически застываю на месте от шока. Если бы Крис не вел танец, то мы бы давно прервались. Я настолько открыта или Крис так хорошо знает новую меня? Как он осознал, что я ничего не чувствую? Как понял, что я потерялась в самой себе? Черт…

Он смотрит на меня во все глаза, останавливается. Только сейчас понимаю, что мы находимся в центре зала, а гости смотрят на меня шокирующе, испуганно. Они перешептываются между собой, кто-то фотографирует.

– Извини, я так не могу.

Я убегаю прочь отсюда, чувствуя неприятный комок в горле. Слёзы капают из глаз, я пытаюсь скрыть их фатой, пока не добегу до туалета на первом этаже. Там меня никто не побеспокоит.

Добегаю до своего убежища, хлопаю дверью и даю волю эмоциям. Там, в отражении, на меня смотрит отчаявшаяся, потерянная девчонка. И это явно не та, которую хотят видеть мои близкие и мой муж. Но я устала притворяться той, кем не являюсь, устала быть всем угодной, послушной и делающий вид, что мне нравится то же, что и раньше.