Ларисса Йон - Хокин [ЛП]

— Что это?

— Первая партия имён и нужная тебе информация о месте нахождения твоих сыновей и дочерей, которые живут в человеческом мире.

Хокин сомневался, что когда-либо видел Азагота шокированным. Сейчас, да. Пергамент дрожал, пока Мрачный Жнец смотрел на него, и когда Лиллиана потянулась к руке Азагота, он притянул её себе на колени. И просто обнимал какое-то время, пристально глядя на свиток, его грудь вздымалась под щекой Лиллианы.

— Я не… — Он откашлялся и посмотрел на Хокина. — Не знаю, что сказать.

— Это впервые, — проговорила Лиллиана, но улыбалась. В её глазах сверкала благодарность, а когда кивнула, говоря Хокину спасибо, тот был рад. Он не знал, как она отреагирует, ведь много маленьких детей, чьи лица, словно напоминания о союзах её супруга с другими женщинами, собирались вторгнуться на её территорию. Он понимал, что Лиллиана будет рада за Азагота.

Азагот, очень медленно, словно под весом эмоций, подошёл к Хокину.

— Спасибо, — грубо проговорил он. — Это… невероятно.

— Не пойми неправильно, — но я удивлён, что это так важно для тебя. В основном, ты едва ли замечаешь нас, так зачем приводить ещё больше детей?

Азагот посмотрел на Лиллиану, которая ободряюще улыбалась. А когда обернулся к Хокину, во взгляде Жнеца было тепло. Не пламя злобы, а искреннее, тёплое чувство.

— Слишком долго моя жизнь была лишена смысла, — проговорил Азагот. — У меня были обязанности, но не жизнь. Лиллиана вернула мне жизнь, а сыновья и дочери добавили искры. Я считал, что мне нет до этого дела, но как оказалось есть. Просто, мне нужно помнить, что не стоит сопротивляться.

Хокин не понимал, о чём Азагот говорил, но Лиллиана понимала, и, видя радость в её чертах, мог поклясться, что заметил волнение. А может, у него разыгралось воображение.

— Я так понимаю, что на подходе у Азагота новый внук? — поинтересовался Лиллиана, подходя к ним. — Поздравляю. Полагаю, теперь у вас много работы.

Аврора яростно закивала. Им ещё предстояло выяснить, где они будут жить, пока дом Авроры ремонтируется, составить планы на ребёнка, и до того, как малыш появится на свет, нужно узнать друг друга лучше. Он станет наслаждаться каждой секундой изучения Авроры… и физически и эмоционально

— Рад за тебя, — проговорил Азагот, а затем, шокирующим движением, притянул к себе Хокина в объятие, пусть краткое, но крепкое. — Я горжусь тобой.

У Хокина защипало глаза. У него никогда не было родителей. Даже после того, как он перебрался сюда, Азагот больше проявлял себя приказчиком, а не отцом.

Его любовь была мимолётной, неосязаемой, словно призрак. Хокин чувствовал её время от времени, но она так быстро исчезала, что приходилось гадать, ни почудилось ли?

Сейчас же, сомнений не было. Впервые в жизни, Хокин ни в чём не сомневался. В это мгновение, жизнь была прекрасной.

Наконец, хоть что-то пошло по его. Азагот собирался привести сюда всех своих детей, освободив от человеческого ада, и вырастить их с братьями и сёстрами, которые будут делиться своим опытом. Его дети будут счастливы, о них будут заботиться, а он собрался играть во всём этом активную роль. Он никогда бы не подумал, что такое может случиться. Чёрт, он тысячи лет не хотел этого. Но Лиллиана изменила его, и абсолютно в лучшую сторону.

Да, есть и обратная сторона, на которой скрыта боль и чувство вины, но любовь того стоит.

Лиллиана того стоит.

Он бросился в спальню, готовый обнять жену и показать, что она для него значит. Весь день он хотел баловать её. Кормить вкусностями, искупать в ванне шампанского, исполнить любую прихоть.

Но как только переступил порог, почуял неладное.

Ужас стиснул сердце, превращаясь в панику при виде записки на подушке. Дрожащей рукой он поднял листок, пахнущий лавандой, а аккуратный подчерк его любимой расплывался от непролитых слёз.

«Любимый, ты — мой мир, и знаешь об этом. Лишь с тобой я была по-настоящему счастлива, как и ты, если верить твоим словам. Но сейчас, думаю, мы оба потрясены изменениями в жизни и эмоциями, которые эти изменения вызвали. У тебя так много детей, и каждого тебе нужно узнать и понять, и сделать это самому. Я больше не могу помочь, особенно когда моё присутствие вызывает такое смущение.

Что касается меня, всех твоих сыновей и дочерей я люблю. Ну, большинство из них. Других ещё предстоит узнать. Третьих… ну, есть те, кто меня терпят и кто презирают, хотя к ним я не питаю тёплых чувств.