Ларисса Йон - Хокин [ЛП]

Что за ахинея?

— Не понимаю, — выдавил он.

— Ну, как ты можешь понять? Ты простой земной Мемитим. — Она поправила наряд, хотя в этом не было необходимости. Он выглядел так же, как и прежде. — Ты не вознесёшься, но и прежним не останешься. Мы создали должность специально для тебя.

— Э-э-э… должность? — Он сглотнул ком неверия, образовавшийся в горле. Его не исключают из ордена Мемитимов? И даже дают повышение?

— Отчасти, можешь поблагодарить за это своего отца. Он настоящая заноза в заднице, и очевидно, нам придётся более тесно общаться. Так что ты станешь связующим звеном между Советом и Шеул-Гра. Ты сможешь сделать Совет более открытым для Азагота, братьев и сестёр, и поможешь Совету строить политику, исходя из нужд Мемитимов.

Чёрт возьми. Мать твою! Всю жизнь Хок хотел оказаться в Совете, чтобы стать лидером своих не-вознесённых братьев и сестёр, облегчить им жизнь, поддержать и убедиться, что они счастливы. Работа в качестве связующего звена ещё лучше. Хокин сможет быть среди братьев и сестёр и консультировать Совет.

— Хокин, мы услышали тебя. — Она улыбнулась. — Да, и как не услышать. Ты же еженедельно отправлял послания.

— Так, вы их получали? — недоверчиво спросил он. — А я думал, их выбрасывают вместе с небесным мусором.

— Мы получили каждое и прочитали. Включая те, в которых ты обзываешь нас дряхлыми дураками, которые не в ладах с реальностью. — Она надменно фыркнула. — Мы не дряхлые и не дураки, но, возможно, немного не в ладах с реальностью.

— Немного?

— Осторожно, — предупредила она. — Другие члены Совета отнеслись к этому плану скептически. Я вступилась за тебя, но могу передумать. — Она раздраженно взмахнула крыльями, и Хок подумал, как близок к тому, чтобы всего лишиться. Вероятно, нужно быть более почтительным.

Да, ну, ересь.

— Когда моя должность вступает в силу?

— Прямо сейчас.

Сильные волны покалывающей энергии накатывались на него, проносились по венам, словно наркотик, наполняя Хокина новыми знаниями, способностями, и… крыльями, что взволновало сильнее прочего. Обернувшись, он, с потрясением, увидел, что крылья похожи на прежние. Такие же полупрозрачные, дымчатые, только отражали больше света, напоминая диско-шар.

— Перьев нет, — произнёс он голосом, переполненным эмоциями. — Но крылья прекрасны.

— Они уникальны, как и ты, сынок.

Ульнара улыбнулась, и тогда-то Хокин ощутил её привязанность. Внезапно, сотни лет чувства, будто он был неважен для родителей, исчезли, и он всё понял. На самом деле. Его воспитали люди, поэтому он отнёсся по-человечески к ситуации и не смог понять ангельские способы любви. Да, ему так и не нравились поступки ангелов, но теперь он смирился с этим.

И всё благодаря Авроре.

Хокин закрыл глаза и захлопал крыльями, ветер трепал ему волосы и ласкал кожу. Он не мог дождаться, чтобы показать крылья Авроре.

— И что теперь для меня всё это значит?

Когда он открыл глаза, Ульнара всё ещё улыбалась.

— Как не вознесённый Мемитим, ты не можешь являться на Небеса, но легко способен перенестись к резервации Мемитимов или посольству. Жить можешь, как в Шеул-Гра, так и в мире людей. Когда же придёт время для Последней Битвы, тебе даруют полное Вознесение.

— Что насчёт Авроры? Я от неё не откажусь, даже если она стала праймори.

Она пожала плечами.　

— Она недолго будет праймори. Её статус перейдёт к ребёнку, как только он родится. Будь с ней, Хокин. Если ты решишься сделать её своей парой, разделишь с ней своё бессмертие. Так или иначе, однажды, я бы хотела встретиться со своим внуком.

Ошеломлённый, он едва смог выдавить:

— Конечно.

— Надеюсь, ты не слишком разочарован нашим решением.

Разочарован? Да это… Даже больше, чем он смел надеяться. Лучше вознесения, но он не покажет это ангелам. Совет Мемитимов считал, что это компромисс между наказанием и Вознесением, и если бы узнали, что для Хока это награда, он потерял бы возможность диктовать условия. Чем сейчас и хотел воспользоваться.

— По твоим словам, следующие девять с лишним веков, я буду не вознесённым ангелом, без всех преимуществ? — Он натянул встревоженное выражение лица. — Можем мы хотя бы начать с оливковой ветви между Азаготом и Советом? Он очень зол на меня, и если я смогу договориться о сделке, в глазах братьев, сестёр и отца, моя должность укорениться законной.

Она всерьёз восприняла его прогон, и Хок поразился, когда она кивнула.

— И какую же оливковую ветвь ты хочешь протянуть ублюдку?