Лейла Слимани - Адель [litres]

На следующее утро, при встрече в вестибюле гостиницы, она обдала его холодом. Не сказала ни слова, пока они ехали на машине в аэропорт. Он выглядел удивленным и сбитым с толку. Похоже, он так и не понял, что внушает ей отвращение.

Она дала ему свой номер. Сама не зная зачем, дала ему номер белого телефона, который обычно предназначался для тех, кого она хотела бы увидеть еще раз. Внезапно она вспомнила, что сказала ему, где живет. Они говорили о ее квартале, и он добавил: «Обожаю восемнадцатый округ».

Идти на этот ужин Адель не хотела. Она с трудом выбрала, что надеть, а это предвещало неудачный вечер. Волосы были тусклыми, а кожа бледнее обычного. Она заперлась в ванной и что-то вяло отвечала Ришару, который торопил ее. Сквозь дверь она слышала, как он беседует с няней. Люсьен уже спал.

В конце концов Адель оделась в черное – цвет, который она никогда не носила, когда была моложе. Ее гардероб был причудливым, необычных оттенков, от красного до ярко-оранжевого, от лимонно-желтых юбок до неоново-голубых туфель. С тех пор как она стала увядать, а ее блеск, как ей казалось, пропал, она предпочитала темные тона. Она добавляла крупные украшения к серым свитерам и черным водолазкам.

В этот вечер она выбрала мужские брюки и свитер с вырезом на спине. Слегка подчеркнула бирюзовым карандашом свои зеленые глаза цвета японского пруда. Накрасила губы, потом стерла помаду. Вокруг рта остался красноватый след, словно от жадного поцелуя. За дверью послышался голос Ришара, вежливо спрашивающий: «Ты скоро?» Она знала, что сейчас он улыбается няне, словно говоря: «Ох уж эти женщины, обожают наряжаться». Адель была готова, но хотела, чтобы он ее подождал. Она расстелила на полу ванной полотенце и прилегла. Закрыла глаза и замурлыкала песенку.

Ришар без конца говорил ей о Ксавье Рансоне, к которому они были приглашены. Ксавье – блестящий хирург, из семьи, насчитывающей много поколений известных ученых и врачей. «У него есть понятие об этике», – особо подчеркнул Ришар. И Адель ответила, чтобы сделать ему приятное: «С удовольствием с ним познакомлюсь».

Таксист высадил их перед решетчатыми воротами частной аллеи. «Класс!» – восторженно воскликнул Ришар. Адель тоже сочла, что места здесь великолепные, но она скорее удавилась бы, чем показала, что взволнована. Она пожала плечами. Они толкнули створку ворот и прошли по мощеной дорожке до двери узкой трехэтажной виллы. Новые хозяева сохранили архитектуру ар-деко, но добавили еще один этаж, где располагалась просторная терраса, засаженная деревьями.

Адель робко улыбнулась. Встречавший их мужчина склонился к ней. Коренастый, в слишком тесной белой рубашке, заправленной в джинсы.

– Привет, я Ксавье.

– Привет. Я Софи, – представилась хозяйка дома.

Адель молча подставила щеку.

– Прости, не расслышала, как тебя зовут, – сказала Софи тоном школьной учительницы.

– Адель.

– Моя жена. Добрый вечер, – сказал Ришар.

По лестнице из светлого дерева они поднялись в огромную гостиную, где стояли два дивана цвета тауп и винтажный датский стол пятидесятых годов. Все было овальным и ухоженным. Огромная черно-белая фотография с изображением заброшенного кубинского театра украшала дальнюю стену. На стеллаже горела свеча, распространяя успокаивающий аромат роскошного бутика.

Ришар присоединился к мужчинам, сидевшим у барной стойки. Они громко разговаривали и смеялись над избитыми шутками. Потирали руки, глядя, как Ксавье наливает им японский виски.

– Не хотите ли выпить? – предложила Софи обступившим ее женщинам.

Адель протянула свой бокал. Она поглядывала в сторону мужчин и искала выход, путь к бегству, чтобы присоединиться к ним и спастись из курятника, среди которого она оказалась. Эти женщины – просто пустышки. Ей даже не доставило бы удовольствия впечатлить их. Она изнывала от тоски, стоя здесь и слушая их.

– И я говорю Ксавье: послушай, дорогой, если мы хотим еще один этаж, давай его построим! Конечно, работы заняли три месяца, но зато сейчас у нас не гостиная, а целый собор – и все это в самом центре Парижа… Ремонт? О, это был просто ужас! Отнимал все время. Хорошо еще, я не работаю. Но все же мы так рады, что купили дом… Так глупо выбрасывать тысячи евро на съемное жилье. Здесь? Здесь квадратный метр стоит десять-одиннадцать тысяч. Кошмар…

Что, прости? Дети? О, они давно спят. Мы довольно строго соблюдаем режим, так что они вас не дождались. Но я хотела бы, чтобы вы их повидали, они так выросли… Мари-Лу играет на скрипке, Арсену мы уже вводим прикорм. Мы нашли замечательную девушку, которая за ними присматривает. Она из Африки, очень милая. Хорошо говорит по-французски… Конечно, у нее есть документы. Я бы еще закрыла глаза на документы, если бы речь шла об уборке или мелком ремонте, но с детьми – ни за что. По-моему, это безответственно, разве нет? Правда, она соблюдает рамадан, вот этого мне не понять. Как можно присматривать за детьми, когда в животе бурчит? Нет, ты совершенно права, это неразумно. Думаю, она сама все поймет и бросит эти глупости. Адель, а ты чем занимаешься?