Марина Эльденберт - Девушка в цепях [СИ]

От такого заявления я на миг задохнулась.

— Вы не просто проходимец, — заявила, когда дар речи ко мне вернулся, — вы еще и извращенец.

— Ты это только что поняла? — он приподнял брови.

— Нет, это я поняла уже давно!

Вернула ему яростный взгляд, пытаясь понять, как далеко уйду в таком состоянии. В общем-то, у меня ничего не болело, кроме души (но душа не считается), а вот голова слегка кружилась. Слабость — какая бывает после долгой простуды с жаром, то накатывала, то отступала. По крайней мере, когда я только открыла глаза, я чувствовала, что могу горы свернуть. А сейчас разве что себе шею, если попытаюсь спуститься с лестницы.

— Уберите руку! — возмущенно сказала я, когда он поправил падающую на лицо прядку. — Уберите, я сказала!

— Какая ты сегодня воинственная. — Орман даже не отодвинулся.

Взгляд зацепился за вырез на его рубашке, раскрытый треугольником на груди, и я поспешно отвернулась. Не хватало еще пялиться на его грудь. На полуобнаженную грудь мужчины, который сидит рядом со мной на постели. Когда я завернута в одно только покрывало, и, скорее всего, этот мужчина вчера меня раздевал.

Какой кошмар…

Подумала бы я раньше, но сейчас вдруг поняла, что никакого кошмара в этой ситуации не вижу. Что вообще не чувствую по этому поводу никакого смущения.

— Спасибо, что справилась о моем здоровье, — насмешливо заметил Орман.

— Судя по вашему виду, у вас все прекрасно.

Он и правда выглядел гораздо лучше, чем вчера. От бледности не осталось следа, а на плече, которое вчера заставило меня пережить несколько самых страшных минут в моей жизни, не было даже повязки. Судя по свободным движениям, рука у него не болела от слова совсем. Вот и хорошо.

— У меня болит щека. — Орман перехватил мою руку и коснулся кончиками пальцев горячей кожи.

Я попыталась руку отнять, но тщетно.

— А чего вы хотели? — поинтересовалась ядовито. — Вчера, когда я попыталась вам помочь, вы меня оттолкнули.

— Ты поэтому дерешься, Шарлотта? — В глазах его заплясали смешинки.

— Я не дерусь.

— Дерешься. — Он прижал мою ладонь плотнее. — И удар у тебя хорошо поставлен. Осталось научить тебя обращаться с оружием…

— Что?!

— Я пошутил.

Прежде чем до меня дошел смысл его последних слов, он улыбнулся. Если бы на меня сейчас рухнул балдахин, я бы и то меньше удивилась. Улыбка преобразила его лицо настолько, что на миг показалось: передо мной другой человек. Незнакомец, которого я видела под маской в первые дни, до столкновения в коридоре Музея искусств. Наверное, так я его и представляла — в те минуты, когда пыталась мысленно снять с него маску и примерить улыбку на эти губы. Не сразу поняла, скорее почувствовала, что моя рука свободна. Пальцы Ормана коснулись моих скул, заключая лицо в арку ладоней.

— Я оттолкнул тебя потому, что во мне почти не осталось сил после открытия двух порталов. Я был магически истощен, Шарлотта, и с трудом сдерживался, чтобы не позволить магии вырваться в мир через меня.

— Могли бы быть и поласковее.

— Тогда не мог. Ты почти исчерпала ресурс своей магии, когда спасала меня. Настолько, что потеряла сознание. Ты могла погибнуть, глупая ты девчонка! — Голос его почему-то стал хриплым и низким, так не похожим на надтреснутый голос Ормана или певучий — мужчины из моих снов. — За одно это тебя стоило бы выпороть.

— Вы слишком часто говорите про порку. — Я смотрела в его глаза, не в силах отвести взгляд. — Меня это пугает.

— А меня пугает то, что я мог тебя потерять.

Пальцы погладили мои скулы — едва ощутимо, но куда ощутимее были слова, которые я только что услышала. Я моргала, пытаясь понять, что он имел в виду.

— Ты просила быть поласковее, — он почти касался моих губ своими. — Но этому придется меня учить. Тебе.

Прежде чем я успела опомниться от интимной откровенности этих слов, Орман подался ко мне еще ближе.

— Поцелуй меня, Шарлотта.

Хуже всего было то, что мне хотелось его поцеловать. Отбросить все сомнения и коснуться этих губ, которые так невероятно смягчила улыбка. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делаю, я подалась к нему и легко поцеловала… в щеку. Туда, где все еще пламенел след от моей ладони, вбирая губами жар его кожи и чувствуя, как пальцы на моих щеках напряглись.

— Ты играешь нечестно, Шарлотта, — хрипло сказал он, когда я мягко отстранилась.

— Кто бы говорил, Эрик.

Я откинулась на подушки.

— Мне лучше вернуться домой.

Он посмотрел на меня: жарко и сумрачно, от такого взгляда сознание окончательно помутилось. К счастью, я уже была достаточно далеко. Достаточно далеко от него, чтобы не наделать глупостей, мысли о которых посещали меня, когда я скользила губами по его щеке и хотела продлить это прикосновение пальцами. Скользнуть вдоль скулы к виску, дотронуться до серебряной пряди, согревая ее ладонью.