Юлия Пульс: Кротус [publisher: SelfPub]

Я готов был зарычать и наброситься на нее, разорвать одежду, вдавить ее тело в перины и вонзаться то тех пор, пока не закричу от разрядки, но сдерживал себя. Сейчас ей нужна нежность и ласка. Я опустился на колени у подножия кровати и аккуратно развел ее ноги в стороны. Припал губыми к трепещущему естеству и вкусил его соки. Проникал языком все глубже и отчаянней. Нирель запустила ладонь в мои волосы, то с силой их оттягивая, то прижимая меня к себе все крепче. Я резко разорвал разрез ее платья и почувствовал, как она вздрогнула. На миг остановился и заглянул в подернутые страстью глаза. Убедившись, что мой жест ее не испугал, я стал осторожно снимать платье, одновременно покрывая поцелуями жаркое, раскрывающееся навстречу тело. С каждым новым прикосновением к ее коже, мне было все труднее сдерживать дикую звериную страсть. Вдруг промелькнула мысль о том, что чужие руки с такой же страстью касались моей женщины. Нет! Хотелось закричать неистово и громко о том, что я уничтожу каждого, кто попытается завладеть ее телом! Сегодня она станет моей по праву и будет принадлежать лишь мне до конца своих дней!

Я ощутил безудержное возбуждение и провел дорожку из коротких поцелуев к ее пышной груди. Ласкал соски поочердно, упиваясь агонией страсти, что накрывала волнами наслаждения.

Вдруг Нирель отстранилась, и я застыл в недоумении. Она улыбнулась и заключила мое лицо в ладони, пригивая его к своим губам, порывисто выдыхая слова:

– Ты вся моя жизнь, Кирон. Обещай, что будешь верен мне всегда.

– Обещаю, – шепнул я. – Я люблю тебя больше жизни. Мое сердце принадлежит только тебе.

Она впилась в губы требовательным поцелуем и обвила мою шею руками. От сладости губ почти опьянел, не в силах насытиться вкусом. Язак проник внутрь ее рта, исследуя, завоевывая, подкрепляя свою право на обладание. Я обхватил ее талию и поднял Нирель с постели. Закружил в подобии танца под музыку, что доносилась из приоткрытого окна. Она оплела меня ногами, касаясь чревом моей сгорающей от желания плоти.

Я вновь уложил ее на кровать и навис сверху. Не сводя с нее взгляда, начал томно входить во влажное нутро. Нирель зажмурилась и задержала дыхание. Открыла глаза только тогда, когда я вошел до упора. Она льнула ко мне всем телом, упираясь упругой грудью в мой торс. Два нежных толчка и я уже был готов достигнуть пика возбуждения, но сдерживал себя, страясь доставить ей удовольствие.

Нирель призывно увеличивала темп, исторгая громкие стоны. Она впивалась в мою спину ногтями и выдыхала слова любви, погружая меня в мир абсолютной страсти и наслаждения. Оплетала ногами мои ягодицы и выгибалась вперед, стараясь до невозможности близко прильнуть к моему телу, вобрать в себя всю мощь моей плоти.

Член болезненно набух, и казалось, скоро взорвется от невероятной одержимости, доводящей до сумасшествия. Я не смог сдержать рычания, впиваясь губами в ее шею. Ласкал грудь и изгибы тела, опуская руку к трепещущему бугорку страсти. Начал двигаться внутри неистово быстро, приподнимаясь, открывая перед собой ее соблазнительные формы, ощупывая те участки лона, что остались без внимания.

Нирель уже кричала, хватая ртом воздух. А когда она выкрикнула мое имя, я излился в нее бурно и резко. Почувствовал небывалую легкость во всем теле. До дрожи прижал Нирель к себе и шептал, что никогда не отпущу.

И только когда огонь дикого вожделения утих, Нирель поднялась с кровати, взяла со стола нож и отрезала прядь своих волос. Открыла дверь и положила ее на порог, а потом обернулась, обворожительно улыбнулась и проговорила:

– Теперь я полностью принадлежу тебе, муж мой.

***

Волшебная брачная ночь разделила нашу жизнь напополам. Подвела черту, за которой осталась вся грязь и ужас того, что мы пережили. Она удвоила наше счастье, ведь через девять месяцев Нирель подарила мне дочь.

Когда я впервые взял ее на руки, то понял, что больше никогда не отпущу. Она была настоящей копией Нирель, а когда плакала, то свечи загорались во всем замке, пугая прислугу.

Тулек с женой всегда потешались этой магической особенности дочери и подарили ей кулон в виде пламенного цветка. Нирель теперь была не одинока в своей красоте.

Императрица Инфернума предоставила мне право дать имя дочери. Я долго думал, но никак не мог подобрать такое имя, чтобы отражало всю красоту этого чудесного создания. Но однажды Келеар подошел к колыбели, посмотрел на сестру и сказал:

– Сирин.