Лариса Логинова - Оцелот выходит на охоту

Оцелот вышел на охоту. За мышками и воробышками, громко чирикающими и настырно пищащими о том, как это круто быть геем. Детки хотят иной любви? Они ее получат. У Оцелота как раз очередной брачный сезон. Котики и кошечки, подойдите поближе, для каждого у меня есть сказка, в которой вы сыграете главную роль. Мне скучно и очень хочется развлечься, но на сей раз я хочу ментального секса. Желаю трахнуть ваши воспаленные и больные токсикозом мозги, а когда я кончу, вам уже ничего не будет хотеться. Я покажу вам небо в алмазах и то же самое небо с овчинку.

Почему я не ищу виртуальных любовников на специфических сайтах? Большинство представителей тамошней публики – такие же многоликие бляди, как и я сам. Рыбак рыбака, как говорится. Там у каждого сотни масок, а я хочу настоящих чувств, они острее и слаще всего на свете. Это как первый секс – его забыть невозможно, сколько бы лет ни прошло.

Я имел в виду нормальный секс, а не перепихон в подворотне, едва стоя на ногах от выжранного накануне. После этого обычно утром обнаруживают, что болит не только голова. И если с чердаком все понятно, то почему сложно сидеть, приходится догадываться, а кто это сотворил – и вовсе тайна за семью бутылками.

А потому я ищу девственную кровь грезящих о любви мальчиков и девочек именно здесь – на сайте, посвященном фанатским рассказам по разным фэндомам. И я ее обязательно получу, эту душевную и ментальную непорочность, ведь Оцелот всегда имеет то, что хочет.

Оказываясь на новой территории, каждый уважающий себя кот внимательно её изучает, тщательно обнюхивает и метит. Он выявляет потенциальных соперников, готовых к спариванию самок и показывает себя. Я исключением не был, а потому, первые несколько дней принюхивался, присматривался и, время от времени, дергал хвостом, оставляя пахучие свидетельства своего присутствия – комментарии.

Большую часть активно попискивающей и пописывающей публики я вычеркнул сразу. Нимфетки меня не интересовали. Скучно. От каждой строки их, чаще всего ужасающе безграмотных опусов несло такой ванилью, так шибало по глазам ядовито-розовым цветом, что мне становилось плохо. Я мозги не на помойке нашел, как и все остальные части тела. Долгое общение с подобным контингентом способно спровоцировать скоротечнейшее развитие саркомы головного мозга, а мне такое счастье не улыбалось.

Я от души поржал над их слэшевыми опусами. Представил себя, заливающегося слезами и без конца признающегося в любви парню, трахающему меня в позе бобра «без смазки и подготовки», и чуть не умер от избытка эмоций. Нет, слезы вполне могли бы иметь место, это, блядь, чертовски больно, а вот признания? Они состояли бы целиком из непечатных выражений, не имеющих к любви никакого отношения.

Хотел я сердечно посоветовать авторшам поднять свои очаровательные попки, да и засунуть туда предмет по форме и размерам напоминающий описываемые ими «внушительные орудия». Резко так сунуть, не тратя времени на подготовку. Но мысль так действием и не разродилась. Подобное советовали гребаную кучу раз, но это ничего не меняло. Девочки советов не слушали, а ведь подобный эксперимент резко уменьшил бы количество шедевров, ведь орудие производства – задница, из которой всё это вытаскивалось, была бы на некоторое время выведена из строя.

Я ограничился тем, что разгромил пару подобных сочинений, разобрав их по винтикам и наградив авторшу кучей ссылок, от которых она, возможно, залетит зачатками разума и прекратит тупо копировать чужой бред. Но это мне быстро надоело, я фыркнул и поспешил удалиться, потому как от восторженного писка розовых мышек начинало звенеть в ушах. Пусть это блюдо кто-то другой употребляет.

***

А потом я буквально ощутил, как шерсть встает дыбом на выгибающейся дугой спине. Всё моё естество воспротивилось тому, что видели сузившиеся глаза. Я, наконец, понял, почему до сих ни в кого не влюблялся! Меня не насиловали, так, чтобы кровь по ногам текла, которую описывавшая это дерьмо девица посчитала лучшей смазкой…

– Отпусти меня! Пошел на хер! Исчезни! – Олег молотил меня по груди и плечам сильно, не жалея, но я даже не пытался двинуть в ответ, только отворачивал лицо. – Ненавижу тебя! Всех ненавижу! – от его крика и текущих по щекам слез, у меня, давно разучившегося сострадать, по хребту пробежала дрожь. Я притянул его ближе, заставляя спрятать лицо у меня на груди, Олег все еще пытался вырваться, но с каждым всхлипом, слабее. Выбитая из его рук бритва валялась на полу, из глубокого пореза на левой руке щедро лилась кровь, уже успев испачкать мою одежду, и нужно было как можно скорее остановить это безобразие.