Ноэми Норд - Снимаем порно! Пятьдесят эротических сцен

У садистов от крика эрекция ускоряется в разы.

Кончит – и потеряет интерес.

Поэтому вопи и стони, – это главное правило выживания в подвале маньяка.

Вырвал ноготь – кричи от диафрагмы, отрезал палец – вибрируй, сотрясай воплем воздух. Стереофония страданий – стратегия извращенца.

Дай извергу то, что он хочет – и силы его иссякнут.

Садист закидывает гены в будущее не в момент издыхания соперника, а в момент своего триумфа. Жертва должна подавать признаки жизни, а значит: плакать и биться в истерике, иначе нажимать на спуск нет смысла.

Второе правило: оптимизм.

Когда отпилит до лодыжки – радуйся, что не до паха.

Это еще не конец, главное, найди сил растянуть губы в улыбке и попроси прижечь рану сварочной горелкой.

Намекни, что выгодно использовать одно тело несколько раз.

Когда выберешься из подвала, можно будет без особых проблем вставить замечательные протезы за счет сердобольной общественности. Насчет полиса не беспокойся. После телешоу изнасилованные дамочки щедро накидают на счет.

Если маньяк правильно обработал рану, и кровь из поджаренного распила не сочится, попробуй взять извращенца на понт.

Соври, что уже побывала в руках, допустим, Гарри Зуботычки.

Был такой, помнишь?

Признайся, мечтательно закатив глазки, что была в восторге от фантазий этого супергероя

Убей похитителя презрительной оценкой:

– А тебе слабо!

Дергай за подсознательные струнки, наслаждаясь эффектом.

Уверяю, он будет стараться.

Какому лоху не терпится узнать, чего он стоит?

Придерживайся правила: дразни, сравнивай с кумиром, глядящим с засаленных стен; изредка, как бы в забытье, закати глаза под лоб и захлебнись от восторга:

– Вот так-то лучше! Рядом с тобой Гарри – лох.

Уверяю, одобрение на садиста подействует, как удар шаровой молнии.

Рука с кусачками дрогнет.

Самый сложный случай, когда маньяк торопится уничтожить следы любовного экстрима.

Он доведет твой разум до истерики, распахнув громоздкий чемодан, в который предполагает уложить твои мертвые кости.

Но ты, скрипя зубами, пошути над чемоданом: скажи, что будет мал.

Ваши сомнения по этому поводу совпадут.

Добей убийцу иронией, ввергни в панику, обрати внимание на то, что чемодан слишком приметен, и его, наверняка, запомнит какой-нибудь сосед или прохожий.

Увидишь, он растеряется, задумается, и натянутый шнур на твоей шее дрогнет.

Ты отыграешь пару часов, пока маньяк приведет в порядок свои смятенные мысли и притащит другой, не слишком затертый саквояж.

Если сумеешь доказать, что для твоих похорон лучше использовать не один, а два или даже три чемодана, – считай, что ты на верном пути.

Как только заприметишь возле смертного ложа два чемодана, считай: победа близка: маньяк начал прислушиваться к твоим советам.

Ты вошла в роль мамочки. А значит – финал почти за тобой.

Потому что мамочка для маньяка – и путеводная звезда, и начало начал.

Известно, что маньяки забиты драгоценными родительницами с раннего детства, поэтому послушны и поддаются удивительному внушению.

Он сам вдруг, как бы случайно, снимет путы с твоих ног, а узнав родное выражение глаз, подложит подушечку под голову.

Возможно, он и водички попить принесет, и за клубничкой в супермаркет слетает.

Не удивлюсь, если несчастный псих вдруг вспомнит детство и отыщет среди пыльного хлама пятихвостую плетку, которую принесет и вложит в ручки строгой воспитательницы. При этом ножовку стыдливо спрячет за спиной.

Как только заметишь подобные изменения в поведении, бери в руки инициативу. Отныне маньяк в твоих руках.

Скажи ему:

– Томми, сыночек ненаглядный, подай-ка мне твою бензопилу. Как она включается? Так, милый мой, а сейчас я тебя должна наказать. Ты вырос плохим мальчиком. Погляди: ты испортил мне ножку. Ты закинул под кровать мое ушко. А где, объясни, дорогой, мои два пальчика? Ах, ты раздавил мизинчик, он приклеился к подошве твоего ботинка! Ай-яй-яй, Томми. Наказание – исправит плохого мальчика.

Рев пилы в твоих руках подскажет, как выбраться из этого дерьма.

Дрянь – дрянь – дрянь!

Сто раз повторяю: ты, сука, сама не хочешь стать счастливой.

Оглянись, зараза, не ты одна, и время поджимает.

У меня таких, как ты, – миллион.

И все жаждут примерить мой размер.

Верь, зараза, улеглись штабелями – и стонут.

Им – не надо?

Но почему, блять, все тебе?

Очнись, открой глазки…