Александр Амурчик - Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5

Ситуация все больше веселила меня.

– Так вы что же, завтраком людей здесь не кормите? Где горячее на мармитах, где образцы дежурных блюд, где, наконец, повар с приветливой улыбкой на лице?

– Вы… вам что, позвать повара? – слегка растерялась под моим напором кассирша.

– Нет, пожалуй, лучше сразу шеф-повара, – повысил голос я, заметив, что из глубин кухни выглядывает еще одна женщина в белом халате. – Подайте мне сюда заведующую производством – срочно, скажите, что она приглашается на личное расцеловывание за большие достижения в части обслуживания населения в сфере общественного питания.

Третья по счету женщина, обнаруженная мною в столовой, вышла в зал и, одергивая по дороге халат, направилась в мою сторону. Увидев ее, я смолк, мой воинственный пыл мгновенно угас: она была молода, до тридцати, хороша внешне, сквозь тонкий нейлоновый халат угадывались гибкие формы ее пропорционально сложенного тела, а симпатичное лицо, обрамленное светло-русыми волосами до плеч, улыбалось.

– Здравствуйте, я здесь заведующая производством, а вы кто, простите, будете? – кокетливо спросила меня женщина.

– Здравствуйте, очень приятно, я буду простой советский гражданин, можно сказать, труженик, натурально умирающий в данный момент от голода, а меня тут… позавчерашней отмороженной яичницей кормить собираются.

– Вы случайно не?.. – с еще более располагающей улыбкой спросила женщина, и я, поняв, что она хочет спросить, не проверяющий ли я, выпалил:

– Знаете что, если вы здесь хозяйка, то у меня к вам, пожалуй, имеется интимное, то есть, простите, личное дело. Поэтому, давайте-ка пройдем в кабинет.

Сопровождаемые любопытными взглядами коллег, мы вместе с заведующей удалились в служебные помещения. А спустя пять минут я уже сидел за столом напротив Нины – так звали завпроизводством, – и уминал горячую тушеную с мясом картошечку, приготовленную работниками столовой для собственного употребления, и закусывал солеными помидорами. Нина же то и дело подливала в мою рюмку коньяк из бутылки с витиеватыми армянскими иероглифами, и все пыталась выяснить, кто я и с какой целью явился в столовую.

– Не беспокойтесь, Ниночка, я никакой не проверяющий, – немного утолив голод, сказал я, – и вы зря меня коньяком угощаете, как бы не пришлось потом сожалеть.

Нина укоризненно покачала головой, и я прекратил паясничать, после чего мы с ней заговорили за жизнь, и в итоге я аппетитно и вкусно позавтракал в обществе замечательной и симпатичной женщины – шеф-повара.

Когда я уходил, Нина проводила меня до порога, отказываясь взять за завтрак деньги – протянутую мною десятку.

– Смотрите, Ниночка, мне так понравилось ваше гостеприимство, что я, скорее всего, приду сегодня ужинать.

– Приходите, Савва, – отозвалась она кокетливо, – только я лично работаю до пяти, а потом ухожу домой.

Уборщицу с квадратным задом я застал теперь уже на улице, она все тем же, уже знакомым мне веником, сметала с дорожек снег.

– Мамочка, ты умеешь хранить тайны? – шагнул я к ней.

Женщина, сделав очередной шаг, тревожно поглядела на меня, отставила в сторону веник, поправила на голове платок и для чего-то прокашлялась.

– Дело в том, что я из КГБ, так что ты, мать, прежде всего не волнуйся, ничего не бойся и отвечай мне все по правде.

– Хорошо, – закивала женщина и даже пододвинулась на шаг ближе, изобразив на лице готовность сотрудничать.

– Скажи мне, пожалуйста, Нина, ваш шеф-повар, замужем или нет?

– Вроде бы и да, и нет, – ответила женщина, однако, заметив на моем лице недоуменное выражение, пояснила: – Муж у ней в тюрьме, чего тут непонятного.

– Конечно, понятно, обычное дело, – справившись с собой, бодро сказал я. – А скажи, дети у нее есть?

– Двое, мальчик шести лет, а девочка совсем маленькая, полтора годика, Светой зовут.

– Да? Спасибо, – сказал я рассеянно. – Впрочем, у нас в КГБ все эти данные наверняка есть. Спасибо вам, мать, за информацию и всего хорошего. О нашем разговоре ни-ни, никому ни слова, понятно?

– Как не понять, – ответила женщина и вновь взялась за веник, а я потопал своей дорогой.

Когда я вернулся в вагон, Володька все еще дрых. После посещения столовой я заглянул в продовольственный магазин и прикупил кое-чего из съестного; видимо, шуршание пакетов и разбудило моего напарника.

– О, ништяк, бацилла! – проговорил он радостно и, выбравшись из постели, взял из моих рук палку копченой колбасы. – Люблю колбасу, да только видеть мне ее очень редко приходилось: на малолетке колбасу жрать было западло, потому что она на хер похожа, на тюрьме у взрослых – откуда ж она там возьмется? Вот только на воле и отожрешься. Когда, конечно, достать удается, – добавил он.