Александр Амурчик - Драйв! Dolcezza. Цикл «Прутский Декамерон». Книга 5

Итак, мы отправились в рейс в одной сцепке с нашими приятелями-коллегами, из-за чего, забегая немного вперед сообщаю, что грустить и скучать в дороге нам не пришлось.

Просыпаясь сравнительно поздно, где-то около десяти, мы с коллегами до самого полудня занимались спортом – это был бег, боксерские спарринги и т. п., затем вместе обедали, по вечерам играли в карты, при этом, случалось, выпивали, но довольно умеренно. Ночью, если наш состав стоял где-нибудь в жилой зоне, мы принимались за «дело»: мои коллеги «разували» стоявшие у домов «жигули», снося снятую резину в вагоны, не брезговали и аккумуляторами. Затем, естественно, отсыпались, потому и поздно вставали. Я, честно говоря, с затаенным страхом ожидал, что в конце концов дела эти закончатся плохо: или нас поймают хозяева обкрадываемых автомашин, или же и вовсе мусора заметут, но, как ни странно, всё в итоге обошлось. Приготовление обедов, а заодно и завтраков с ужинами для нашей четверки я добровольно взвалил на себя, для чего порой, в виде дополнительной спортивной нагрузки, мне приходилось гоняться с нунчаками за домашними курами или гусями, нередко бродившими в зоне отчуждения железной дороги и поэтому считавшимися у нас «дичью».

Чарли с Черепом упражнялись достаточно серьезно: они много бегали и прыгали, скакали на скакалке, затем около часу боксировали между собой (Череп всего пару лет тому назад был то ли чемпионом, то ли призером республики по боксу, что не мешало Чарли – боксеру-самоучке, или, точнее сказать, уличному хулигану, настырному и агрессивному, побивать порой своего именитого соперника). Иногда я тоже принимал в этих драчках участие, и только Захар, глядя на нас, спокойно покуривал, а на предложение размяться отвечал с усмешкой: «Я, братцы, слишком хилый, куда мне с вами тягаться. Я, если надо будет, незаметно исподтишка ножичком пырну, и все дела».

Посуду после обеда чаще других приходилось мыть Черепу, и он, гремя ложками в котелке, просил нас: «Ну вы там, в натуре, когда домой приедем, пацанам не говорите, что я посуду мыл, а то засмеют». Тут, пожалуй, следует уточнить, что Череп уже в описываемый период был достаточно заметной в нашем городе личностью, его очень многие уважали и побаивались, а вскоре ему предстояло стать некоронованным королем города, эдаким бандитско-мафиозным символом.

На одном из полустанков, когда наш состав находился уже на территории Башкирии, наши группы-«двойки» расцепили, после чего сбросили с «горки», где мы и попрощались с ребятами, так как их вагоны вошли в состав, следующий на Уфу, а наши, уже в другом составе, предназначались к отправке на Стерлитамак. Признаюсь честно, лично я в минуту прощания вздохнул с большим облегчением: молодецкая удаль, неуемная энергия и криминальные наклонности Черепа и Чарли порой перехлестывали через край; к тому же во время ночных краж в мою обязанность входило с помощью рогатки (я неплохо с ней справлялся) выводить из строя ближайшие фонари, если таковые имелись, а затем стоять на шухере с нунчаками в руках и, в случае чего, отбиваться от преследователей, что меня никак не могло радовать. В своем вагоне Череп и Чарли увезли десятка два жигулевских колес, три-четыре аккумулятора и с полтонны всевозможных других запчастей.

Теперь, когда мы с Володей остались вдвоем, и никто, кроме нас самих, не организовывал наше времяпровождение, я стал приставать к напарнику с расспросами, как да что происходит в тюрьмах и на зонах, каковы там человеческие взаимоотношения – тюремная «романтика» по-своему привлекательна и интересна, к тому же любой гражданин нашей замечательной родины, вчера еще законопослушный и вполне наивный, случайно оступившись, или же сознательно нарушив закон, уже назавтра мог ощутить на себе все «прелести» этой самой романтики, так что знания о ней никому не могли помешать.

Володины истории, а рассказывал он их, надо сказать, без особой охоты, мы перемежали для разнообразия игрой в карты, причем я от него требовал, чтобы он обучил меня тем тюремным играм, с которыми я сам был мало знаком, как то: «бура», «тысяча» и так далее. Володя играл дерзко и жестко, и с самого начала поставил категорическое условие: играем только на деньги, хотя бы и в долг, в счет будущих доходов. Я, надо сказать, оказался неблагодарным учеником: подчинив строгой дисциплине свою обычную расхлябанность, я заиграл строго на результат, и вскоре, начиная уже со второго дня, стал выигрывать у своего учителя, а тот, удивляясь, относил мои успехи к невероятной моей везучести. Кроме прочего, Володя неплохо играл в шахматы и случайно попавшая в наши руки коробка с фигурками, оставшаяся в вагоне от кого-то из предыдущих проводников, весьма нам пригодилась, когда мы, устав от карт и разговоров, устраивали шахматные баталии, и тогда мне, крепкому второразряднику, приходилось, признаюсь, очень напрягаться, чтобы переиграть своего оппонента. Ну, а для поддержания спортивной формы, я во время стоянок продолжал бегать вдоль состава, растягиваться и подтягиваться на всех подходящих для этой цели железных деталях вагонов.