Ксавьера Холландер - Мадам

– Поцелуй не будет настоящим, если не целуют шею, плечи, – продолжала я.

Я долго целовала ей уши и шею до затылка и, наконец, попыталась поднять ее свитер, чтобы добраться до груди.

Хельга не очень хорошо понимала, что с ней происходит, но и она была охвачена порывом юношеской, долго скрываемой чувственности. Откинув голову назад, она позволила мне целовать ее белую тонкую шею. Я ощущала, как она перевозбуждена.

Как раз в этот момент вошел один из жильцов и впустил в подъезд клубы холодного воздуха. Он прошел мимо, а я, стараясь прикрыть Хельгу собой, прижала ее к стене. Она расслабилась и уже больше не мешала мне.

– Теперь тебе нужно научиться тому, чтобы тебя ласкали, и ласкать самой, – объявила я.

Я быстро расстегнула ее пальто, приподняла свитер и моя рука, наконец, добралась до ее груди, которую я тут же начала ласкать. Другую руку я сунула себе под платье и стала мастурбировать, чтобы удовлетворить себя.

Я была так возбуждена, что мне хотелось сейчас же овладеть Хельгой, как мужчина женщиной. Да только все, что у меня было, – так это лишь маленький, набухший от возбуждения клитор…

Хельга была уже немного не в себе. Я воспользовалась этим, чтобы поднять ее свитер, и принялась жадно ласкать ее прекрасную грудь губами, языком. Я чувствовала, как ее сосок от возбуждения стал твердым. В это же время я поставила одну из ее ног между моими, подняла свою юбку и принялась тереться об ее ногу, все убыстряя ритм до тех пор, пока звезды не посыпались у меня из глаз, мне показалось, что я отрываюсь от земли и лечу.

Мое дыхание стало тяжелым и прерывистым. Хельга, казалось, была всем этим шокирована. Она-то попросила совета, как ей вести себя при первом невинном поцелуе, а ее почти изнасиловала в холле собственного дома ее же лучшая подружка, обезумевшая от любви! В конце концов она что-то буркнула и взбежала вверх по лестнице.

Несколько следующих недель я бегала за ней, как собачонка. Я была страстно влюблена и очень несчастна и ждала только одного – первой же возможности поласкать ее прекрасную грудь. Если она играла в теннис, я тоже шла играть, когда она занималась верховой ездой, и я вместе с ней, а когда она записалась в клуб гребцов, где занимались снобы и антисемиты, – я тоже подалась туда. Мне очень нравилось смотреть, как она, одетая в шорты и майку, легко скользит взад-вперед по скамейке лодки, потом я шла за ней в душ, и когда я видела ее перед собой совершенно нагой в одной купальной шапочке, мне страстно хотелось намылить ее прекрасное тело.

Хельга понемногу взрослела. Она начала замечать мою привязанность к себе и стала поддразнивать меня и выводить из себя. Целых два года я таскалась за ней, одуревшая от любви и желания, а то, что в 17 лет я стала женщиной, ничего не изменило.

Для большинства девушек потеря девственности представляет одно из значительных событий юности. Для меня же это стало скорее одним из этапов роста. Я уже два года ходила с молодым человеком, и у нас было довольно много веселых сексуальных опытов. Можно сказать, что мы очень подробно изучали наши тела, однако никогда не доводили нашу любовь до положенного завершения. В Голландии за молодыми людьми очень пристально следят. Мы часто прятались с ним за мельницами или за дамбами, но смелости сделать последний шаг нам пока не хватало.

В конце концов это свершилось самым обыденным образом в доме одного нашего друга, находившегося в отъезде. И не было ни боли, ни страданий, ни крови. Лишь ощущение огромного облегчения и удовольствия, которое создавало ритмичное движение члена моего друга в моем влагалище. Потом ритм начал ускоряться, и он кончил, оставив меня разгоряченной.

Более значительным для меня стал другой факт: став женщиной, я оказалась совсем ненасытной. Даже бросила моего постоянного друга ради удовлетворения собственной сексуальной страсти. Мне было все равно, с кем я занимаюсь любовью. Иногда я останавливала выбор на ком-нибудь из членов нашей семьи, а сама по себе мысль о запретном плоде лишь подогревала меня. Единственной проблемой была опасность нежелательной беременности. К двенадцати годам, когда я узнала от старших товарищей о реальностях жизни, мне порой хотелось иметь старшего брата, чтобы я могла ему отдаться. Я так и не избавилась от склонности к такому виду половых связей и впоследствии занималась-таки любовью с некоторыми членами нашей семьи. Причем всегда целенаправленно.

Моей первой «жертвой» пал брат моей матери, мой любимый дядя, питавший ко мне родительскую любовь, когда я была еще ребенком. А стоило мне повзрослеть, как дядя стал проявлять ко мне склонность уже совсем другого рода.