Одну из таких «больных» мы с мамой прозвали «девица-горчица». Ей было двадцать четыре года, работала она на горчичной фабрике.
Сначала отец лечил ее от астмы, но мама вскоре поняла, что она страдает скорее от сексуальной гиперактивности. Увлечение моего отца «девицей-горчицей» стало для мамы совершенно ясным, когда она узнала, что среди отцовских расходов значится и покупка норковой шубки. Непростительная оплошность! С этого момента, лишь только «девица-горчица» приходила к отцу, а это было всегда вечером, после работы, мама обязательно находила повод, чтобы неожиданно войти в кабинет отца, примыкавший к нашему дому.
Однажды вечером мы с мамой убирали со стола на кухне, а в это время отец принимал «девицу-горчицу». Вдруг мама спокойно сказала:
– Пойду отнесу папе чашечку кофе.
Она налила кофе в большую фарфоровую чашку, которую так любил отец, и направилась в его кабинет. Вдруг раздался такой шум и грохот, что мне показалось, будто река Зюйдер прорвала плотины: крик, вой, хлопанье дверей, звон разбиваемой посуды. Оказывается, мама вошла в кабинет отца без стука и увидела, как «девица-горчица», в чем мать родила, распахнув накинутую на плечи норковую шубку, страстно и увлеченно берет у отца минет.
Мама схватила ее за волосы и вышвырнула из дома на снег в одной норковой шубке на голое тело, запретив впредь появляться у нас.
Отец пытался спрятаться в доме, а мама хватала все, что попадалось под руку (попался ей и наш самый красивый сервиз), и швыряла в мужа. Я забралась на лестницу и уже хотела вмешаться, чтобы предотвратить кровопролитие, но мама в конце концов просто выставила отца из дома и пригрозила ему разводом.
Я уже говорила, что мой отец был человеком очень храбрым. Он перенес все страдания войны без единой слезинки, но в эту ночь плакал, не стесняясь. Отец очень любил маму и хорошо понимал, сколько горя он ей принес из-за этого ничего не значившего для него приключения.
Мне тогда было не более одиннадцати лет, но я уже понимала, что этот скандал не стоило воспринимать всерьез. Я знала, что для разных людей любовь и секс не всегда имеют одинаковый смысл. Для отца «девица-горчица» была лишь сексуальным объектом, способным удовлетворить вспыхнувшее желание. Маму же он крепко и искренне любил.
Я уже прекрасно разбиралась в том, что происходило между взрослыми, и знала, что их ссоры происходят чаще всего на почве секса и все размолвки сразу же забудутся, как только родители позанимаются любовью. Я раньше не говорила, но у нас в семье к сексу всегда относились как к делу прекрасному и естественному. Я часто заставала моих родителей дома в нижнем белье или вообще обнаженных, и они не испытывали при этом никакого стыда. Много раз я видела и член отца в состоянии эрекции во время их с мамой интимных ласк.
Они запирались в своей комнате в любое время, стоило им только испытать взаимное возбуждение. Я была любопытным ребенком, и хотя мне казалось, что я знаю, чем они занимаются, мне всегда очень хотелось понаблюдать за ними.
Ночью, когда было слышно, как скрипит их кровать, я стучала к ним в дверь под предлогом, что хочу набрать стакан воды в их ванной комнате, хотя ванная была и рядом с моей спальней. А еще я просила родителей, чтобы мне позволили спать с ними. Чаще всего они соглашались, хотя отец в таких случаях всегда ворчал.
Чем взрослее я становилась, тем больше привязывалась к отцу. Мне хотелось быть такой же умной и всеми уважаемой, как он. С точки зрения фрейдистов, пожалуй, можно сказать, что я была влюблена в отца. Даже теперь могу признаться, что если бы я встретила такого же, как он, человека, я бы непременно в него влюбилась и даже попыталась бы выйти за него замуж.
Я была единственным ребенком, и отец меня очень баловал, причем не столько материально, сколько своим глубоким расположением ко мне. Даже мать не оказывала на меня такого влияния, как отец. Именно он направлял мое умственное развитие, подобно профессору Хиггинсу из «Моей прекрасной леди», и особенно следил за тем, чтобы мои способности к языкам все время совершенствовались. Он помогал мне учить греческий, латинский, французский, немецкий в колледже, даже заставлял всю семью говорить на одном из языков во время воскресного отдыха на море или на нашей даче зимой. Скажем, в субботу мы говорили только по-французски или по-немецки, а в воскресенье – по-английски. Каждый год мы целый месяц проводили в какой-нибудь стране, чтобы я шлифовала свое знание языка, работала над произношением или изучала что-нибудь новое, как было, к примеру, с испанским и итальянским. Именно благодаря отцу я получила довольно необычное образование.
Читать дальше