Ксавьера Холландер - Мадам

После мы иногда занимались любовью втроем, так как у меня в это время не было никого постоянного. К тому же я все еще продолжала по-своему любить Хельгу. Она уже успела выйти замуж за богатого владельца бюро путешествий и ждала ребенка.

Два-три раза в неделю бывали у меня случайные партнеры, но, уж если как на духу, голландцы мне смертельно надоели. Я никак не могла принять ментальность жителей моей страны, таких серьезных и скучных. Как и мой отец, я очень любила жизнь. Я нуждалась в друге более романтичном, чем расчетливые голландцы, которые, приглашая вас в ресторан, приглашают вас же и оплатить то, что вы съедите.

Незадолго до этого у нас побывали родственники из Южной Африки, очень расхваливавшие красоты своей страны и ее мягкий климат. Они рассказали, что правительство Южной Африки берет на себя расходы по переезду туда эмигрантов. И я решила расстаться с холодом и дождливым летом и поехать к солнцу. Хотя Голландия и очень приятная страна, а Амстердам один из самых оживленных городов Европы – мне это надоело. Хотя, вероятно, Голландия и голландцы здесь ни при чем, а просто мне внезапно захотелось открыть для себя что-то новое и интересное. К тому же моя сестра от первого брака отца жила в Иоганнесбурге с мужем и детьми – мне было куда ехать.

Когда я решаю что-либо сделать, то делаю быстро и хорошо. Я занялась визами, билетом, а также, с учетом предстоящего отъезда, своими интимными проблемами.

До отлета самолета оставалось сделать лишь одно: попрощаться с моей прекрасной Хельгой, которая была уже на девятом месяце беременности.

Она приняла меня в ночной рубашке. Я увидела ее большой, раздувшийся живот, налитую грудь – и очень возбудилась.

– Хельга, – попросила я ее, – позволь мне погладить твой живот и поласкать твою грудь. Они так прекрасны!

Она заколебалась, не столько в смущении, сколько опасаясь внезапного прихода мужа. Я его ненавидела! Впрочем, и сама пользовалась с его стороны полной взаимностью. Может быть, виной тому ревность, но, по-моему, он вообще был ужасен.

Его звали Ле Боер, что по-голландски означает «фермер». Это имя удивительно к нему подходило. Он покопался в переписке Хельги и наткнулся на любовные письма, которые я ей посылала со всех концов Европы. Сейчас, думаю, Хельга должна была считать меня немного сумасшедшей, ведь тогда она так и не ответила ни на одно из моих писем. Но во время моего прощального визита она все же согласилась сделать то, о чем я просила, и подняла рубашку.

Я нежно взяла в рот ее сосок, и из него вылилась капелька молока. Я по-прежнему обожала Хельгу, но желание заниматься с ней любовью у меня уже пропало и мои чувства к ней были чисто платоническими.

Я сама себе не верила: спустя пять лет я снова ласкала ее великолепную грудь, а она все мне позволяла. Из всего моего опыта в сексе, который я скопила за всю жизнь, этот был самым приятным.

Я уже собиралась сказать Хельге, как я ее люблю, когда ее «фермер» ворвался в комнату. Что тут началось! В конце концов он выгнал меня из дома.

– Если увижу вас вместе еще раз, вышвырну вон обеих! – орал он своей жене.

Через несколько дней родители и друзья провожали меня в аэропорт. Все плакали.

– Приезжай к нам, – говорила, всхлипывая, мама. Однако я знала, что больше не вернусь.

Единственным человеком, кто еще удерживал меня в Голландии, не считая родителей, была похожая на недоступную мечту Хельга…

Перелет до Иоганнесбурга обещал быть долгим, но вовсе не скучным. Моим соседом оказался очень симпатичный итальянский бизнесмен с прекрасными манерами и изумительным чувством юмора. За обедом, сразу же после взлета, у нас состоялся весьма интересный разговор, обнаруживший полное совпадение наших вкусов, особенно в области классической музыки.

Он был настолько мил, что как только стюардесса убрала подносы с едой, мне очень захотелось немножко поласкать его языком. Нужно было проявить способность настоящего акробата, чтобы другие пассажиры ничего не заметили. Я накинула покрывало себе на голову и сделала вид, будто ищу свою косметичку у соседа под сиденьем. Это было что-то вроде легкой закуски, только подогревшей нам аппетит: нам захотелось заняться любовью по-настоящему. Для этого пришлось ждать, пока стюардессы раздадут постельное белье, притушат свет, а соседи устроятся на ночь.

Когда все улеглись, мы подняли подлокотники наших кресел и, укрытые покрывалами, подползли друг к другу. Я повернулась к нему спиной, ведь нам нельзя было шуметь и приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Наши тела сплелись… В порыве страсти мой партнер даже пару раз чуть не упал между креслами.