Любовь Сладкая - Секс в маленькой деревне

Но чуда не происходило, член его все так же был слишком вялым, и дядь Миша снова покорился.

Как вдруг к нему приходит Юля и говорит:

— Так что Вы там говорили о любви?

— А… И… О… Хочу, — выпалил первое, что пришло ему на ум дядь Миша. И с радостью заметил в своих растянутых синих трениках хороший стояк, какого у него не было уже давно.

Не думая ни минуты, он выгнал из магазина всех покупателей (налив напоследок каждому по рюмашке, чтоб не серчали) и, закрыв дверь на ключ, тут же отымел Юльку в рот. А потом еще раз, поставив ее раком.

— Да я герой, — не скрывая бурной радости от происшедшего с ним чуда, дядь Миша сразу же выдал Юльке аванс, а сам, когда она ушла, истребил в магазине чуть ли не весь вино-водочный запас.

Глафира Павловна нашла дядь Мишу только утром, он лежал под прилавком и весь был закидан пустыми бутылками.

И тут на работу пришла Юля. Глафира Павловна сразу же отдала ей ключи от магазина, а для дядь Миши вызвала из райцентра скорую.

Скорая не приезжала целый час, и когда дядь Миша начал синеть и смешно дрыгать конечностями, Глафира Павловна позвонила туда еще раз. По телефону ей ответили, что скорая сломалась (или водитель не захотел зря жечь бензин), и чтобы они как-то сами попробовали привести опившегося мужчину в чувства.

— Можете поставить ему клизму, или, на крайний случай, засуньте ему два пальца в рот, — сказала дежурившая на телефоне медсестра. — Потому что ерудна это все: от такого еще никто не умирал.

Наверное, все-таки это был именно тот особый случай, и дядь Миша вот-вот мог бы отбросить копыта, у него уже даже начал пропадать пульс и моча прекратила течь в штаны…

Но слава богу, в это время Варя уже полностью восстановилась на работе, поэтому быстро оказала необходимую помощь — прочистила дяде Мише желудок и поставила капельницу, сим возвратила его к жизни.

В благодарность за это дядь Миша взял свою спасительницу на работу — на полставки в магазин, уборщицей.

— Будешь мыть исключительно после работы, — милостиво разрешил он Варе. — Но платить буду как за четверть.

Юлю же оформил продавщицей аж на полторы ставки. И началась у нее не жизнь, а сплошное удовольствие.

Катерина. Домой с апломбом.

И вот после того, как Юля с Варей начали работать вместе, они сдружились так, что стали не разлей-вода.

Утречком Юля приходила в магазин, по-быстрому ублажала дядю Мишу, потом становилась за прилавок и ждала на покупателей.

Как обычно, первым к ней заходил Колька — так уж получалось, что он был первым ее мужчиной, поэтому мягкосердечная Юлька без слов наливала ему стопарик водки и, достав из сумки приготовленный на этот случай пирожок — отдавала просто так, чтоб закусил.

— На, ешь, — говорила она Кольке. — Горе ты луковое. Кто ж тебя еще пожалеет, если не я?

— А ты выходи за меня замуж? — словно заезженная пластинка, гундосил Колька.

— Ну не подходишь ты мне по размерам, понял?

— Так что же мне делать?

— Я не знаю, это твои проблемы, у меня своих по горло.

— А может, все-таки… — Колька никак не отступался. — А если вдруг…

— Что вдруг? У тебя член вырастет и станет толще?

— А разве только в этом дело?

— А в чем же еще? — удивлялась Юлька.

— Но ведь не это главное.

— А что тогда главное?

— Душа. Может, Юль, я хороший человек.

— Вот уж хороший — с крохотным вялым членом и без гроша в кармане.

— Да разве ж я виноват, что в нашей деревне нет для меня работы? Разве я виноват в том, что богачи все тут ухватили и крепко держат в своих волосатых лапищах, так что простому и честному человеку вроде меня ни вздохнуть, ни продохнуть свободно?

— Так ехал бы ты хоть куда-нибудь. Вот хоть бы в райцентр, там постоянно нужны работники. Я вот только недавно читала в газете объявление, так вот и так, требуется мужчина-грузчик. Или коров бы разводил, или кур, на крайний случай, яйца, знаешь ли, нынче в цене. Вон, слышала, что в столице даже открылись рестораны, где подуют исключительно натуральную пищу. И где же ее берут? Правильно, Коль, в деревне. Или вот…

— Юль, тебе что, совершенно меня не жалко? — изумился Колька и, бросив от досады по прилавку мелочью, попросил Юльку налить ему еще стопарик. — Да и так сказать, в деньгах я не нуждаюсь, ведь все знают — что я совсем не привередлив. Вот, посмотри, в этих штанах я хожу еще со школы, и буду ходить еще лет двадцать, если будет нужно. А трусы у меня вообще из секонд-хенда. И стоят они одни копейки. Когда мать ездит в райцентр, чтобы закупить лекарств, берет мне пару штук — и я ношу их потом целый год. Вот и сейчас на мне одни такие — самые любимые, шелковые, красные в горошек, я ношу их лет пять. И хоть они и все в заплатках, но зато ж это фирма, Турция, Юль. Хочешь, покажу?