Эхсан Шаукат - Пламя страсти

Слова вырвались у Эвелин прежде, чем она успела подумать над их смыслом.

Полковник Беллингэм поднял брови:

-- Если грум заболел, возьми кого-нибудь другого. Например, Икбая, он

должен быть свободен сегодня.

Эвелин закусила губу. Снова она сделала глупость.

-- Спасибо, я сама разберусь.

С этими словами она поднялась и вышла.

Прошло два с лишним часа. Эвелин не находила себе места. Ярость клокотала в

ее душе. Проходя по саду, она сорвала ветку с похожего на иву дерева.

Оборвала с нее листья, получился гибкий, как хлыст, прут. Замахиваясь прутом

то влево, то вправо, стала сбивать им цветы. Прут действовал, как острая

сабля, за Эвелин потянулась по земле разноцветная цепочка. "Значит, он смеет

отказываться! Я покажу ему! Я сделаю так, что его снова будут сечь! Вот так!

До крови!"

Незаметно для себя Эвелин оказалась на аллее, которая вела к южной ограде --

туда, где находились приземистые домики туземцев. Еще сотня шагов, и она

увидела дом, перед которым была позавчера. Какая-то женщина сидела у входа;

заметив Эвелин, она испуганно вскочила и скрылась внутри. "Кто она? Его жена?

Или сестра?"

Остановившись перед входом, завешанным куском зеленой ткани, Эвелин негромко

позвала:

-- Абулшер!

Занавеска отодвинулась. Появился тхалец, его лицо было сумрачным.

-- Вы звали меня?

-- Да, я хочу, чтобы лошади были оседланы к шести вечера.

-- Я болен. Пусть с вами поедет кто-нибудь другой.

-- Но мой грум -- ты, Абулшер.

-- Извините, но я...

-- Ты приведешь сегодня лошадей к шести часам, как я сказала. Ты

притворяешься больным. Если будешь продолжать притворяться, я скажу об этом

сержанту Фаригу. Ты вряд ли захочешь, чтобы тебя высекли второй раз.

Губы Абулшера сжались и вытянулись в тонкую линию -- наконец-то ей удалось

вызвать на его лице хоть какую-то реакцию! С металлом в голосе она

произнесла:

-- В общем, советую тебе выздороветь к вечеру.

Абулшер не ответил. Эвелин подождала. Он даже не смотрел на нее. Просто стоял

и дожидался, когда она уйдет.

-- До шести, -- отрывисто бросила Эвелин, быстро повернулась и ушла.

Она была готова уже в пять. Сидела в своей комнате и нетерпеливо

ждала стука в дверь. Ровно в шесть раздался голос Фаиза:

-- Лошади поданы, мисс-сахиб.

В этот момент ей стало страшно. Но когда Эвелин вышла, то увидела, что

Абулшер спокойно стоит между двух оседланных лошадей. Она не смогла сдержать

торжествующую улыбку. Она его одолела. И теперь уже не будет его бояться!

Устроившись в седле, Эвелин направила лошадь в свое излюбленное место -- где

тропический лес, поддаваясь усилиям садовников, отступал и мало-помалу

освобождал пространство для аккуратных рядов вечнозеленых кустарников.

Абулшер следовал за нею, как безмолвная тень. Эвелин надоело молчать.

-- Абулшер, я хочу, чтобы Вулкан взял барьер. Вон там, через тот ряд кустов.

Ответом было едва заметное пожатие плеч.

-- Ты что, не слышал? Почему не отвечаешь? Я сказала, что...

-- Кусты слишком высокие.

Голос его звучал глухо и устало.

-- Да нет, совсем они не высокие. Нормальные кусты. Может быть, сначала ты

прыгнешь с Дэзи?

-- Ей будет тяжело. Я не могу рисковать.

-- Ты просто трусишь. Давай, Вулкан!

С этим возгласом Эвелин пришпорила коня и пригнулась к его холке. Вулкан

удивленно крутанул мордой, боль от шпор была для него непривычной. С места он

тронулся в карьер и в мгновение ока оказался перед вытянутым рядом кустов. Но

здесь он вдруг оступился, обе передние ноги подогнулись. Сильный толчок

выбросил Эвелин из седла прямо в заросли. На мгновение она потеряла сознание,

а когда пришла в себя, то поняла, что лежит на спине, что боли нигде нет, но

что она не в состоянии пошевелить ни левой, ни правой ногой. Одну ногу

зажали, как в капкане, толстые нижние ветви куста, другая нога оказалась

вздернутой вверх, ее защемил раздвоенный сук низкорослого дерева. Приподняв

голову, Эвелин увидела, что Абулшер соскочил с лошади и бежит к ней.

Приблизившись, он протянул обе руки вперед, чтобы помочь ей, но вдруг замер.

Его глаза впились туда, где между раскинутыми ногами белели воздушные,

отделанные оборками и кружевами трусики. От стыда и сознания полной

беспомощности Эвелин готова была расплакаться.

-- Ну, помоги же мне! Что стоишь, болван?

В голосе одновременно звучали отчаяние и злость. Абулшер словно очнулся от