Надежда Волгина: Мышь № 313

Лайр привычно обнял фею и почти сразу же сон сморил его. Недосыпание сказывалось, но упрямство каждый раз побеждало, как и мысль, что он все время должен быть начеку, что сон — это сейчас непозволительная роскошь, особенно когда срок, отведенный фее Зауром, потихоньку неумолимо истекает.

Сегодняшний день был похож на все предыдущие. Только вот Алиса казалась еще более хрупкой и прозрачной, чем в другое время. Лайру не мог избавиться от мысли, что фея испаряется из его жизни, и это его убивало. Может еще и потому он боялся оставить ее надолго одну — опасался, что вернется, а ее не станет. Впрочем, сегодня его присутствие точно никому нужно не было. С работы не беспокоили, он ясно дал понять, чтоб в ближайший месяц его никто не трогал. А все остальные, кто населял в эти дни убежище, куда-то разбрелись. Даже магические сеансы исцеления сегодня не проводили. То ли по договоренности, то ли от отчаяния, что те не приносят результатов. О втором Лайр думать не хотел, как и сдаваться раньше времени.

Руну он заметил сразу же, едва только пробудился все от той же неясной тревоги, к которой тоже привык в последние дни. Изящная вязь мерцала на спинке кровати, прямо над головой феи. А судя по положению луны, приближалась полночь.

Демон уже хотел отправиться на поиски джинна, и плевать, если тот в это время крепко спит, как дверь в спальню распахнулась, впуская всех четверых. Если бы это случилось в любое другое время, Лайр бы посмеялся, даже несмотря на вероломное вторжение на личную территорию с столь поздний час, до такой степени все выглядели торжественно, удерживая по ритуальной свече каждый. Но сейчас ему было не до смеха, как и всем остальным, судя по их сосредоточенным лицам. А руна в этот момент замерцала еще ярче, словно намекая, чтоб ее прочитали как можно скорее.

— О чем она говорит? — обратился Лайр к Тризару.

— Нужно сходить за письменами, чтоб я смог прочитать, — повернулся тот уже было к двери, как его остановил голос ведьмы.

— Не нужно, я помню их наизусть, — победно посмотрела та на джинна, мол, что с вас взять, с неучей. И прочитала:

Невинная душа ищет путь в кромешной тьме, тогда как свет уже горит в ней.

На какое-то время в спальне повисла тишина, словно каждый пытался осмыслить сказанное. Впрочем, так и было. И не успел Лайр задать вопрос, что же значат эти слова, как Линда залилась слезами и упала на колени возле кровати, прижимаясь лбом к руке дочери и обильно ту орошая влагой.

Мужчины недоуменно переглядывались, не понимая чем вызван столь бурный порыв у обычно спокойной и даже суровой феи. А Кора загадочно улыбалась, явно понимая Линду лучше остальных.

— Кто-нибудь скажет, что здесь происходит? — нахмурился Лайр. Отчего-то ему не нравилось, что к его фее прикасаются чужие руки, пусть это и были руки ее матери. Никто, кроме него, не в праве ее трогать!

— Обязательно скажу, дорогой, но сначала я должна сама все проверить, — лукаво промурлыкала ведьма и тоже приблизилась к кровати. Кора вообще возложила руки на живот феи зачем-то. Терпение Лайра приближалось к точке кипения. — Ну да. Все так и есть! — торжественно произнесла она и зачем-то погладила плачущую Линду по голове. — Думаю, ритуал сейчас проводить опасно, не так ли, мальчики, — перевела она взгляд на Тризара с Зауром, которые уже тоже не выглядели недоуменными и не менее загадочно улыбались, глядя на Лайра. Похоже, он один не понимал ровным счетом ничего. — Здесь зреет новая жизнь, и я отчетливо уловила биение крохотного сердечка, — посмотрела Кора на Лайра, и он с удивлением заметил слезы в ее глазах. А потом и до него дошло.

— Ты хочешь сказать?!. — дыхание перехватило. Горло сжал настолько сильный спазм, с каким Лайр едва справился.

— Да, дорогой! Через какое-то время ты станешь отцом.

— Но разве… Разве такое возможно?

На его памяти еще ни одна фея не понесла от демона, потому последние и выбирали с такой легкостью эти хрупкие создания для любовных утех — для демонов такие развлечения всегда считались безопасными во всех отношениях.

— Любовь творит чудеса, — развел руками Тризар, чем заслужил хмурый взгляд ведьмы. — И это, — кивнул он на руну, — прямое тому подтверждение. Уже одно то, что твой морок и ее пыльца записывают вашу историю — само по себе является чудом.

— А как же проклятье? — демон не понимал, какое чувство в нем сейчас сильнее. Желание поверить, которому отчего-то сопротивляется все его нутро, или радость, что уже переполняла его, переливаясь через край.