Шахразада - Красавец горбун

Полутемный узкий коридор привел Бедр-ад-Дина к парадному залу. Но юноша вынужден был на минуту остановиться, дабы унять сердцебиение. Волнение сжигало его – неужели сейчас он увидит своих земляков? Сможет узнать о том, что стало с его родителями? Увидит, кто теперь восседает на высокой должности визиря…

И вот, сдерживаясь, чтобы не сбиться с шага на бег, Бедр-ад-Дин вошел в зал. Блеск украшений и взоры десятков людей на мгновение ослепили его. Но потом, о счастье, он среди посольства увидел знакомую фигуру отца. Именно таким он вспоминал его сегодня утром. На приличествующем расстоянии, скрываясь под нежно-голубой накидкой, сидела его мать. О нет, лица он не видел! Но эта осанка могла принадлежать лишь одно женщине на земле.

– Бедр-ад-Дин, мальчик мой! – воскликнул отец и шагнул навстречу сыну.

– Отец!

Юноша обнял отца и на миг сердце его замерло от счастья. Он вознес Аллаху благодарную безмолвную молитву, прося лишь об одном – да будет над его родителями сила и милость Аллаха всесильного!

В этот момент в двери зала вошел и визирь Салах.

– Рашид, мой брат!

– Салах!

И вновь последовали объятия. Несколько минут в зале царила неразбериха – ибо визири двух великих стран повели себя не так, как им велит протокол, а как мальчишки, которые после долгой ссоры наконец пришли в себя.

Бедр-ад-Дин, воспользовавшись этим, добрался до матери и припал к ее руке.

– Матушка моя! Как счастлив я сейчас!

– Мальчик мой, сыночек!

Слезы не позволили достойной Джамиле говорить. Но Бедр-ад-Дину слова и не были нужны. Теперь его счастье было полным. И он смог лишь вознести еще одну безмолвную молитву во славу Аллаха всемилостивого.

После недолгих слов о гостеприимстве и радости лицезрения посольства прекрасной страны Ал-Лат, произнесенных наместником, который и в самом деле был рад этому визиту, Салаху и Бедр-ад-Дину наконец удалось увезти визиря и его жену в свой дом.

И здесь, в тени закатного сада, узнал юноша обо всем, что произошло на далекой родине после того, как он поспешил по поручению мудреца. Узнал и об отряде стражников, который отправился в страну Ал-Лат по приказу наместника халифа. И о том, как мудрец Валид смог навести порядок в государстве.

– Значит, отец мой, теперь, когда я слышу о визире страны Ал-Лат, я слышу о тебе?

– Да, мой мальчик, это так.

Неспешную беседу мужчин нарушил детский смех. В водяной пыли фонтана с удовольствием играли сын Бедр-ад-Дина и его брат, Хасан [6].

– О да, – рассказал визирь Рашид своему старшему сыну. – Аллах благословил нас с твоей доброй матушкой еще одним сыном уже после того, как ты покинул отчий дом. Вот так и получилось, что дядя и племянник почти одного возраста и могут сейчас играть возле фонтана в саду этого благословенного дома.

– О Аллах, – вздохнул Бедр-ад-Дин, – нет сил, чтобы описать, как хочется мне сейчас остановить мгновение. Дабы насладиться тем, как счастлив может быть человек, обретя утерянное и наслаждаясь жизнью, в которой из изгоя он превращается в любимого и уважаемого человека…

– Да, мой юный друг, – ответил отец, – Иногда наша жизнь преподносит нам подарки столь драгоценные, что миг наслаждения этим следовало бы сделать вечным. Но увы, все столь быстротечно, что человеку остается только одно – наслаждаясь мгновениями счастья, запоминать их, дабы придавали эти воспоминания сил в часы бедствий.

И Бедр-ад-Дин с удовольствием согласился с этой мудрой фразой отца.

Но что же стало с несчастной джиннией, что была заточена в высокой клетке, оплетенной волосом белого крылатого коня?

Ее судьба была столь удивительной, а свобода досталась столь странным образом, что об этом стоит рассказать.

В тот день, когда «Смелый» пристал к берегу, клетка с джиннией оставалась в трюме корабля. Потом все грузы перенесли в хранилища на берегу. И удивительную клетку-ловушку тоже, заперев ее в огромном складе, пустовавшем после удачного базарного дня.

В прорехах крыши сновали веселые птички… И именно в этот миг джинния почувствовала, что заклятие одиночества накрыло ее своей черной пеленой. Она пыталась разозлиться на Бедр-ад-Дина, посмевшего пленить дочь магического народа, но страх, что о ней забудут навсегда, был так силен, что затмил все остальные чувства.

Час проходил за часом, вот уже узкая полоска неба потемнела, а потом и почернела. Показалась высоко вверху первая звезда, и Зинат представила, как расцветился небосвод сиянием небесных светил, как царственно поплыла по своей вечной дороге Луна – украшение небес.