Шахразада - Соперница Аладдина

© Подольская Е., 2012

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», 2012

– Должно быть, этот ливень не закончится никогда…

Инсар улыбнулся.

– О нет, прекраснейшая, он закончится. И очень скоро!.. Ведь ты этого так хочешь…

Хусни кивнула.

– Хочу и очень. Но, думаю, этого недостаточно. Ведь стихии моим желаниям не подчиняются.

– А моим желаниям подчиняются!

Девушка насмешливо посмотрела на собеседника.

– И давно?

Тот ответил недоуменным взглядом.

– Давно, спрашиваю, тебе подчиняются стихии? – Теперь насмешка была не только в голосе девушки, но и в ее глазах.

Инсар нахмурился. Увы, Хусни была права. Не стоило ему хвастать, распускать хвост перед любимой дочерью наставника и лучшей его ученицей. Мелочная опека, ежесекундные поучения, скажем по чести, уже немало раздражали Черного Магрибинца. Он-то знал, что лишь нежелание сидеть в тиши класса мешает ему стать лучшим из магов. Возможно, если бы не желание научиться всему и сразу, он бы давно уже стал любимым воспитанником великого Аль-Магеста и, быть может, даже покинул школу?..

Однако ответить на вопрос следовало. И так, чтобы эта заносчивая девчонка в следующий раз сначала подумала, а уж потом решалась произнести в его адрес самую крохотную колкость. Инсар даже стал мысленно подбирать слова. Но не успел и рта раскрыть.

Окно распахнулось, влажный прохладный воздух хлынул в комнату. И, оседлав его, влетел Алим, приятель Инсара. Теперь они снова были вместе – неразлучная троица «лучших учеников» почтенной колдовской школы, трое настоящих соперников на право именоваться Избранным магом и тем не менее трое неразлучных друзей.

– Аллах всесильный, Алим… Что с тобой? Откуда ты?

Тот самодовольно ухмыльнулся.

– В харчевне говорили, что у стен старой крепости появились следы магического присутствия… Вот я и решил проверить, правду ли сказали никчемные микли…

Миклями называли тех из начинающих магов, кто умел лишь распознавать магию, выделять ее из многоцветной картины мира. Лишь распознавать, но еще не колдовать. Нечего и говорить, что выученики великого наставника относились к ним с презрением, забыв, что не так давно и сами были столь же презираемы.

Хусни хмыкнула.

– Судя по твоим синякам и ссадинам, ты нашел там не только следы.

– Конечно. – Алим кивнул. – Я нашел там целую дюжину заколдованных цветков, целых две дюжины заколдованных котов и еще одного ма-а-аленького трижды заколдованного мышонка…

Хусни расхохоталась. Да, ее друзья были самыми непредсказуемыми людьми на свете. О нет, самыми непредсказуемыми магами. Инсар всегда такой напыщенный, так бережет свое колдовское имя, так подчеркивает, сколь велики его магические таланты. И Алим, по которому никогда не скажешь, что уж он-то на самом деле великолепный маг и настоящая надежда учителя.

– Почему-то, друг мой, – Инсар неодобрительно покачал головой, – мне кажется, что этот мышонок здорово наподдал тебе.

Алим ощупал лицо.

– Ты прав, мой друг, мы немного повздорили… Но я-то все равно смог доказать, что он просто никчемная серая мышь…

Юноша старался, чтобы голос его звучал беспечно. Но обмануть он мог кого угодно, только не Хусни. Пока ее приятели препирались, она подошла к Алиму и накрыла ладонями его лицо. Миг – и царапины с синяками пропали.

– А теперь отправляйся к наставнику, глупец, и расскажи, что там было на самом деле! Да не мешкай!

Юноша благодарно коснулся губами руки девушки.

– Повинуюсь, о мудрейшая…

– Иди уже, болтун!..

В сердце Хусни поселилась тревога. Слишком много с самого утра было дурных знаков, слишком заметными они были. В ближайшее время должно было случиться что-то более чем неприятное, более чем пугающее… Но что именно, девушке пока было неясно.

Инсар почувствовал тревогу девушки, но истолковал ее совершенно превратно. Собственно так, как истолковывал обычно: он подумал, что Хусни окончательно отдала предпочтение болтуну Алиму.

– Не стоит тревожиться об этом глупце, прекраснейшая. Наверняка споткнулся у полуденных ворот…

Девушка покачала головой.

– Наверняка. И при этом рассадил себе оба колена и успел украсить спину сотней кинжальных ударов.

Да, Хусни в своем деле была лучшей – она видела раны на теле человека даже под бронзовыми латами. А уж указать, чем болен человек и сколь долгий срок ему отмерен, могла и с закрытыми глазами.