Шахразада: Грешник Шимас

Перед глазами юноши встала страшная картина: дымящиеся недавним пожаром камни, черная копоть на руках старого слуги, мокрая земля, в которой он пытается вырыть могилу для убитой хозяйки. Парадный зал превратился в черные руины, и дождевая вода собирается лужами в выбоинах древнего каменного пола…

— … каменного пола, — прошептал Шимас, — выложенного моими предками в незапамятные времена.

Губы юноши свела гримаса, но слез не было. А вот желание ощутить под пальцами рукоять меча оказалось болезненно необходимым.

— Отец, он должен умереть… Дядя, он должен…

Спазм перехватил горло Шимаса.

Алишер печально кивнул.

— Отец, когда мы возвращаемся?

— Возвращаемся, сын?

— Фулкхерст должен умереть! Завтра же!

— Это невозможно — никакой караван, никакой корабль не доставит нас туда столь быстро…

— Ему нет места среди живых! Я убью его!

Масуд покачал головой:

— Недостойно Абд-Алишеру, подобно ничтожному плебею, мстить грязной твари. А вынашивать планы мести к тому же и неразумно… Это сжигает сердце и иссушает душу.

Шимас поднял на отца глаза — поднял с удивлением. Похоже, что тот вовсе не огорчен. Юноше же казалось, что гнев, клокочущий в его груди, сейчас убьет его.

— Отец?!

— Не кричи, сын. Матери и братьям ты не поможешь — ни местью, ни криком. Надо жить дальше… Жить так, как хотела бы для нас добрая Миранда…

Шимас покачал головой — слова отца, быть может, и мудрые, были для него сейчас страшны своей окончательной бездеятельностью.

— Я убью его! Я должен вернуться в Арморику и сам сокрушить барона де Фулкхерста, человека, разрушившего мой дом и убившего мою мать… этот человек должен умереть…

Абд-Алишеры молча смотрели на юношу, но глаза их были пусты. И тогда к Шимасу пришло решение: теперь он знал, чему хочет посвятить всего себя и для чего должен набраться сил и знаний.

«Не существует закона, который запрещает мне покарать его, никто, кроме меня, не заставит его расплатиться за преступления. Я, Шимас Абд-Алишер, сам позабочусь, чтобы Фулкхерст умер от моего клинка!..»

Перед мысленным взором Шимаса встала картина совсем недавнего прошлого. Тогда отца тоже не было дома — его караван приближался к Лютеции. А сам юноша только что вернулся из путешествия к богатым рыбным полям далеко на закате, куда плавал с людьми с острова Брега. Месяцы, проведенные в море, прибавили ему мускулов на руках и плечах, научили, как жить и работать среди немногословных китобоев.

Матушка, увидев повзрослевшего сына, чуть печально улыбнулась и проговорила:

— Пора искать тебе невесту, малыш…

О невестах Шимас пока, конечно, думал меньше всего — вернувшись домой, он обнаружил, что верховых лошадей украли, стада овец угнали, а на двух старейших вассалов Масуда напали близ Бриньогана и убили их. Пока старший Абд-Алишер был дома, Фулкхерст трясся от страха у себя в замке: купец пообещал в случае чего повесить его за ноги на стене его же цитадели — высокой круглой башни в самом сердце владений. Такому обещанию верилось более чем легко — нередко почтенные негоцианты превращались в жестоких пиратов, не ведавших жалости, особенно к собственным врагам.

Однако в те дни, когда Масуд Абд-Алишер отправлялся в странствие, Шимас, как ни старался, не смог поднять людей против барона. Они были напуганы и осторожны: «Подождем, пока возвратится Абд-Алишер».

Когда же Фулкхерст, донельзя довольный своими «подвигами», явился в замок Варденран, Шимас с матерью встретили его в воротах — рядом с ними стояло четверо слуг с мечами и еще двое с луками наготове. О да, в тот миг семейство Абд-Алишер показалось барону слишком острым блюдом. В бессильной злобе он исходил криком, требуя уплаты дани и обещая сжечь замок вместе со всем, что скрывается за его высокими стенами.

— Приходи, когда хочешь, — гордо сказала тогда мать Шимаса. — Скоро Абд-Алишер будет здесь, уж он тебя приветит. Да и дань до последнего обола заплатит, уж поверь…

Барон тогда расхохотался:

— Ты думаешь, я не слышал того, что ведомо уже каждому глухому бродяге? Он убит в схватке с маврами у берегов Кипра!

Однако, к счастью, тогда это оказалось пустыми слухами. Вернувшийся Масуд смог найти и лошадей, и стада, а самого барона недурно проучил. Тогда Шимас впервые увидел обиталище барона.

Вот что юноша рассказывал об этом матери:

— Фулкхерст — человек хмурый и мрачный, а когда мы ступили в цитадель, лицо его потемнело от ярости, которую он не осмелился выразить открыто. Нас со всех сторон окружали его слуги, но он знал, что, слети с тетивы хоть одна стрела, люди Абд-Алишера сровняют его крепость с землей…