Мэри Уэсли - Опыт воображения

Сгорбившись на постели, Джулия предалась воспоминаниям. Однажды Жиль, который предпочел на тот раз остаться на Рождество в Лондоне, то ли потому, что повздорил с Клодой, то ли потому, что ему захотелось разнообразия, пришел домой пьяный, но в хорошем настроении, и уже раздевался, когда веселье у Эддисонов достигло своего апогея. Не долго думая, он бросился вниз по лестнице и потребовал, чтобы соседи „заткнулись“, „прекратили этот чертов шум“ и вообще вели себя тихо. Последовала громкая словесная перепалка, за ней драка и потом примирение. Жиль присоединился к компании, и шум возобновился с удвоенной силой. На следующий день он обвинил ее в том, что она портит другим настроение, и назвал занудой, потому что она осталась дома. Почему, кричал он, с каждым словом все больше распаляясь, не пошла она куда-нибудь в другое место, если ей неприятны нормальные развлекающиеся люди? Отправлялась бы к таким же унылым нытикам, как и она сама! Однако за годы их совместной жизни она растеряла и тех немногих друзей, которые у нее когда-то были. Ну и конечно, не было никого, к кому бы она могла постучаться в час ночи. К счастью, Кристи, который всегда любил поспать, не проснулся от крика. А что теперь?

— Нам необязательно это терпеть, — сказала Джулия, обращаясь к Веселому. — Мы же можем уйти отсюда. — Она спрыгнула с кровати, оделась и, заперев дверь, стала выбираться на улицу. Ей пришлось поработать локтями, протискиваясь между толпившимися на лестнице или танцевавшими на площадках парами. На улице, где они в конце концов оказались, их встретили тишина и колкий морозный воздух.

— С другой стороны, — сказала она собаке, — нам с тобой, собственно, некуда идти.

В ранние часы рождественского утра улицы больших городов, как правило, немноголюдны; транспорта никакого, если не считать случайных такси или полицейской машины. Джулию охватило чувство одиночества и незащищенности, и она вдруг пожалела, что не купила Веселому ошейник и поводок — в этом случае между ними был бы более тесный контакт, нежели случайные, как сейчас, прикосновения, когда собака, трусившая рядом, время от времени задевала ее ноги своим боком или хвостом. Если бы у нее в руках был поводок, она бы не волновалась в тех случаях, когда собака отставала от нее, задержавшись, чтобы постоять у дерева с поднятой лапой, и ей не приходилось бы каждый раз, когда собака ее нагоняла, наклоняться и похлопывать ее по жесткой шерсти на спине.

Оставив позади Челси, Джулия оказалась в районе Кенсингтона, потом в Кэмпден-Хилл, потом в Ноттинг-Хилл и наконец остановилась на Холланд-Парк-авеню, тут она почувствовала, что начинает уставать, и повернула обратно. Она надеялась, что к тому времени, когда она дойдет до дома, компания уже утихомирится и она сможет немного поспать и покормить собаку. Она пожалела, что не догадалась попросить ключ у Пателей; они бы не отказались дать ей пристанище. Теперь уже поздно об этом думать — магазин и квартира закрыты на замок и будут оставаться закрытыми несколько дней. Может быть, воспользоваться квартирой журналистки? Провести там ночь? Подремать на полу? Надо быть идиоткой, чтобы хотя бы подумать об этом, — хозяйка квартиры из тех, чье поведение совершенно непредсказуемо, так что она может заявиться домой в любой, самый неожиданный момент.

— Нет, — сказала Джулия собаке, — я должна рассчитывать только на свое собственное жилье. Там, должно быть, уже не так шумно — не могут же они веселиться без устали всю ночь! Я себя веду просто глупо.

Свернув на свою улицу, она обрадовалась, увидев три отъезжавших от дома микроавтобуса. Вслед им неслись прощальные выкрики. Но тут она увидела на ступеньках Анжи Эддисон, которая махала отъезжавшим рукой и вручала:

— Ждем вас на индейку и сливовый пудинг. Питер за это время намешает предостаточно коктейлей. До скорого!

Джулия подождала, пока Анжи не вошла обратно в дом. Дверь она оставила открытой. В окнах горел свет, но музыка была не такой громкой, как раньше. Джулия и собака быстро скользнули в подъезд.

Дверь в квартиру Феллоузов была открыта; оттуда послышался стон — кому-то стало плохо: „О Господи! О Господи!“ Джулия узнала голос Джанет. Она нажала на кнопку выключателя, но лампочки на лестнице не зажглись. Темные ступени освещались лишь слабым отблеском от полосни света, падавшей из двери Эддисонов. Джулия поднималась с большой осторожностью. Прислонившись к стене, на площадке Эддисонов сидела и пила кофе увлеченная беседой парочка. Когда Джулия перешагивала через их вытянутые ноги, они даже не подняли на нее глаза. Лампочка на площадке верхнего этажа тоже не зажигалась, так что пришлось искать ключ и отпирать дверь на ощупь. Когда она уже вставляла ключ в замок, вдруг откуда ни возьмись из темноты возник мужчина, который схватил ее и крепко прижал к себе. От него сильно пахло алкоголем и табаком.