Элизабет Эштон: Альпийская рапсодия

Ивлин натянула на руку перчатку и вздохнула.

— О Гарри, Гарри, — вслух произнесла она. — Почему я не погибла вместе с тобой?

Солнце безучастно смотрело на нее с вышины. В кустах громко запел дрозд. Ивлин до глубины души тронул его чистый звонкий голос. Из глаз девушки тихо полились слезы. Скоро она уже безутешно рыдала. После несчастного случая она почти не плакала; ее душа словно застыла. Но сейчас что-то в ярких красках весны, в пробуждении природы после зимнего сна затронуло струны ее сердца и растопило лед, сковывавший ее душу.

Неожиданно шуршание камешков на тропинке нарушило тишину; белка сразу взлетела на ближайшее дерево, рыжей молнией мелькнув среди веток, а ящерица быстро юркнула под камень. Кто-то спускался вниз по тропинке.

Скоро он появился — высокая стройная фигура, тирольская шляпа на светловолосой голове, простая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, загорелое лицо, ноги в удобных горных ботинках.

Мужчина замер в изумлении при виде плачущей Ниобеи на камне. Ивлин была в короткой черной юбке и белой блузке; ее густые черные волосы были заплетены в косу, перекинутую через плечо; светлая кожа девушки еще не успела загореть. Ее неподвижная фигура представляла собой настоящую симфонию белого и черного цветов.

— Добрый день, фрейлейн, — мягко произнес незнакомец и что-то добавил по-немецки.

Ивлин вздрогнула и подняла на него полные слез глаза. Погруженная в свои печальные мысли, она не заметила, как он приблизится к ней. Девушка встретилась с взглядом самых синих глаз, какие ей когда-либо приходилось видеть. Этот человек явно не был местным крестьянином или туристом, совершающим восхождение в горы. Несмотря на простоту одежды, держался он с большим достоинством, а строгие черты его лица говорили о благородном происхождении.

— Ich verstehe nicht, — сказала Ивлин. — Englische[1] Я вас не понимаю. Я англичанка. ( нем .). .

Теперь пришла очередь мужчины удивляться; он в изумлении уставился на девушку.

— Наверное, я сплю, — пробормотал он по-немецки. Потом, оправившись от неожиданности, он вынул из заднего кармана брюк сложенный носовой платок и протянул девушке.

— Позвольте мне предложить вам это, — по-английски сказал он. — Я знаю, что дамский платочек мало пригоден для вашего состояния. — У него был приятный голос образованного человека, с чуть заметным акцентом, а его речь была несколько книжной. — Вы плачете, потому что ушиблись, или, может быть, вы заблудились? — поинтересовался он, продолжая пристально вглядываться в ее лицо.

Ивлин взяла платок, не замечая его внимательного взгляда, и машинально вытерла лицо. От платка пахло лавандой.

— И то и другое, — печально ответила она.

Незнакомец удивленно поднял брови.

— В самом деле? Но вы же совсем недалеко от города. Вам нужно было только пойти по этой тропинке, и она вывела бы вас на дорогу. Но если вы ушиблись, может быть, вы не в состоянии идти? — Он взглянул на легкие белые босоножки Ивлин. — Ваши туфельки очень красивы, но они непригодны для прогулок по горам. Вы подвернули лодыжку?

Помимо своего желания Ивлин рассмеялась. Ей показалось весьма забавным искреннее беспокойство незнакомца по поводу несуществующего ушиба.

— Простите, я ввела вас в заблуждение, — сказала девушка. — На самом деле я в полном порядке. Это просто… — Ее голос сорвался, и настроение изменилось. Она опять стала отчужденной и печальной. — Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, — объяснила она.

— Плохо, если человек ищет одиночества, чтобы плакать, — сказал незнакомец. Он посмотрел на пестревшую цветами траву. — Не возражаете?

Не поняв его намерения, она только пожала плечами, и он устроился на траве у ее ног.

Ивлин инстинктивно отпрянула. Она всегда замыкалась в себе при встрече с незнакомыми людьми, а этот человек, кажется, намерен остаться здесь надолго. Сначала девушка хотела уйти, но потом передумала. Ей нечем будет занять себя, если она уйдет, а этого человека она сможет быстро поставить на место, если он станет чересчур любопытным.

— Я поднимался на Райтершпице, — сказал он. — Довольно долгий путь.

— Это гора над нами? — спросила Ивлин без всякого интереса.

— Да, но она не самая высокая, к тому же я схитрил. Я поднялся по канатной дороге, а потом прошел пешком от Росшутте. Там еще много снега.

— Наверное. — Ивлин не обращала внимания на снег, хотя в ясную погоду вершины были хорошо видны. Непроизвольно ее взгляд остановился на стройной фигуре незнакомца, расположившегося на траве. Он был очень привлекательным молодым человеком, но Ивлин мужчины больше не интересовали. Ей было непонятно, почему он заговорил с ней. Скромно одетая, с заплаканными глазами она вряд ли могла ему понравиться.