Норман Богнер - Комплекс Мадонны

— Меня, только и всего.

Он тупо кивнул головой, словно осел, отгоняющий мух.

— Как ты думаешь, Элейн не вернется? — спросила Барбара.

— Нет, только не сегодня.

— Почему нет?

— Я сказал ей, что я не хочу ее… и я действительно ее не хотел.

Барбара повернулась к нему спиной.

— Робби, не торопись, делай все медленно и заставь меня страдать из-за того, что я делаю.

— Когда ты думаешь о треугольнике, закрываешь глаза и представляешь его себе, ты видишь треугольник?

— Да, вижу, — сказал Робби.

— А я не могу. Я вижу только углы — всякие: острые, тупые, прямые, но никогда не вижу целый треугольник. Только углы и их вершины.

— А как насчет окружности? — спросил он. — Ее ты можешь представить?

— Нет. Она рассыпается на множество пересекающихся дуг. Когда я была маленькой, я частенько рисовала циркулем такие цветы. То, что я видела. И я раскрашивала их ярко-желтыми и оранжевыми красками. Оранжевый — это мой любимый цвет. Мне хорошо, когда я вижу что-то оранжевое — платье, небо или апельсин. Я никогда не ем апельсины. В этом есть что-то кощунственное.

— Почему?

— Не знаю. Существуют вещи, которые я не хочу постигать. Я просто принимаю их.

— Ты не хочешь сейчас куда-нибудь съездить?

— Не знаю. А ты?

— Угу.

— Хорошо. Тогда поехали куда-нибудь.

Она села. Проведя пальцами между лопаток, Робби поцеловал ее.

— Ты не передашь мне мою одежду? — спросила Барбара.

— Но как же ты сможешь одеться, если не будешь видеть, что делаешь?

— Я к этому привыкла.

— С завязанными глазами?

— Да, это просто.

— Но почему же не снять с глаз повязку?

— Так надо. В этом все дело.

— Ты не можешь вынести собственного вида — или моего?

— Просто я должна поступить именно так. Не спрашивай меня почему.

— Мне полагается забыть, что это вообще было, — ты этого хочешь?

— А что, это было? — спросила она.

— И что ты хочешь на это услышать?

— Все, что приходит тебе в голову.

— Это было.

— Когда я сниму повязку, я сотру все это. Я вижу комнату, кровать, столик, отвратительный стул, и я скажу себе, что ничего не было. Тогда будет твое слово против моего, и я не поверю тебе, будучи убеждена в обратном.

— Барбара, я не понимаю.

— Тебе необходимо понимать все, что ты видишь и что делают люди?

— Я стараюсь. Это привычка.

— Что ж, в таком случае разве ты не можешь принять то, что мои привычки могут быть другими?

— Могу, но не хочу.

— Я бы хотела, чтобы ты попробовал.

Робби передал ей бюстгальтер, пояс и чулки; трусиков у Барбары не было. Он смотрел, как ее пальцы ловко сновали по пуговицам и застежкам, словно она видела, что делает.

— Повязка тебе не помогла? — спросил он.

— Это имеет значение?

— Да, имеет. Это очень важно.

— Для кого, для твоего «я»?

— А есть что-то еще?

— Многое.

— Я хочу узнать, ты получила полное удовлетворение?

— А где был ты?

— Здесь, но я не уверен. Скажи, получила?

— Да.

— А кто-нибудь… а ты раньше?..

— Высказывайся, что ты имеешь в виду.

— Я стесняюсь.

Он подождал, надеясь, что Барбара ему поможет, но она не стала делать этого. Барбара надела ботинки, миниатюрные ботинки с медными пряжками и низкими каблуками.

— Я попробую.

— Почему ты не плюнешь на это, если тебе так трудно произнести?

— Я хочу знать… У тебя еще с кем-нибудь бывало так?

— Да, — сказала она, натягивая юбку.

— Понятно.

— Ты не собираешься спросить, было ли лучше?

— Я боюсь.

— Не бойся, это всего лишь слова.

— Не действия?

— Теперь — только слова, — сказала она.

— То, что произошло, было необычным? Я был особенным?

— Да, особенным.

— Это может стать постоянным?

Барбара уже была полностью одета, теперь она развязывала платок, прикрывающий ее глаза.

— Это предложение?

— Да, это предложение.

— Я высказываюсь за, и ты тоже.

— Ты любишь меня?

— Нет.

— Ты любишь кого-нибудь?

— Да, твоего отца.

— А как насчет того, как ты с ним обращаешься?

— Слушай, Робби, что, черт возьми, такого интересного в моей сексуальной жизни? Я раздвигаю ноги, закрываю глаза, и кто-то вставляет свою «Большую Берту». И Барбара Хикман называет это основным течением американской мысли.

— Я просто хотел знать… Он делает тебя счастливой?

— Почему бы не спросить у него?

— Мне? Тебе это понравится?

— Не бросай вызов. Делай то, что тебе нужно.

— Я и не бросаю вызов. Я просто не знаю, что мне делать.

— Тогда ничего не делай.