Ежи Косински - Игра страсти

С бьющимся сердцем, пересохшим горлом и запекшимися губами, с трудом стоя на ногах и держа в дрожащей руке клюшку, он направился в сторону забора, к ней. Небольшая толпа молча расступилась перед ним. На столбе с краю ограды висело тело девушки. Он смотрел на грубую, бурого цвета веревку, стягивавшую ее шею, толстый брус, возвышавшийся над ней, на пустую фруктовую корзину, из которой высыпались грейпфруты, пинком отброшенную в сторону, когда опора больше была не нужна. Увидел знакомую куртку с оторванными пуговицами и распахнутым воротом, белизну грудей, мешковатые штаны с подтяжками, сползшими на бедра, сандалии с потрескавшимися ремешками и стоптанными каблуками.

Он вновь посмотрел на ее лицо, вывернутое веревкой в сторону и задранное кверху, с открытым ртом и высунутым языком, словно прикрывшим шрам. Бабочка, переливающаяся янтарем, трепеща крылышками, опустилась на остекленевший глаз, который движением ресниц не мог прогнать ее, беззащитный перед жгучими лучами солнца. Он увидел следы и синяки, оставленные его тяжелой рукой у нее на щеках, царапины на грудях, на одной ноге выше колена красноватое пятно.

Почувствовав чью-то руку у себя на плече, Фабиан от неожиданности вздрогнул. Перед ним стоял один из полицейских.

— Нам сообщили, что она приходила повидаться с вами, — деловито проговорил полицейский, показывая на тело открытым блокнотом.

— Так она мне сказала, — отозвался Фабиан, стараясь попасть в тон своему собеседнику.

— И что же вы ей ответили? — спросил полицейский.

— Я ей велел… — заикаясь, отвечал Фабиан. — Велел отправляться домой.

— И что еще вы ей сказали? — оторвав глаза от блокнота, поинтересовался страж закона.

— Сказал… Сказал, чтобы она оставила меня в покое.

Полицейский что-то записал в своем блокноте.

— Что еще?

— Чтобы оставила меня в покое. И больше ко мне не приходила, — отвечал Фабиан.

— Это все?

Захлопнув свой блокнот, полицейский отрезал:

— Думаю, что она послушалась вашего совета.

У Фабиана была привычка время от времени перелистывать страницы журнала «Невеста в седле», где помещалась хроника о турнирах, бегах, конюшнях и выставках. Каждый месяц он изучал раздел «Наездницы. Кто есть кто моложе семнадцати», появлявшийся среди колонок, рекламирующих конное снаряжение, объявления о предстоящих спортивных событиях и всякие мелочи, связанные с легкой атлетикой. Глянцевые листки скользили у него под пальцами: это были фотографии юных наездниц — во время прыжков, в загоне, со всеми регалиями, в бальных платьях и бриджах для верховой езды — сопровождаемые краткими сведениями о их богатых и обычно известных семьях, медалях и рейтингах девушек, об устраиваемых ими вечеринках, их надеждах и планах, домах, конюшнях, которые они обычно посещали, их любимых лошадях. Фабиан неспешно перелистывал номер журнала «Невеста в седле», выбирая молодых женщин с намерением найти к каждой из них подход, чтобы затем наладить более близкие отношения.

Однажды летом, когда только что начались каникулы в школах, Фабиан приехал в Шелбивилл на своем фургоне, в стойле которого находился единственный пони — лошадь Моргановского завода, приобретенная за треть стоимости, поскольку у нее не было родословной. Фабиан был приглашен группой известных коннозаводчиков, чтобы прочитать ряд лекций молодым инструкторам верховой езды о состязаниях по выездке и прыжкам. Он принял это предложение потому, что несколько месяцев назад его внимание привлекла помещенная в журнале фотография юной наездницы (ее звали Стелла), получавшей приз за победу на соревнованиях под названием «Удовольствия на плантации». Согласно подписи под снимком она добилась хороших результатов и на других любительских соревнованиях, организованных «Обществом по разведению прогулочных лошадей», а также на состязании для юных конников, устроенном ассоциацией «Коннозаводчики будущего».

Горя желанием познакомиться со Стеллой, Фабиан позвонил ей из находившейся поблизости школы-интерната, которую она, между прочим, недавно с отличием окончила. Он узнал, что девушка останется в Шелбивилле на все лето, тренируя свою лошадь на соседней конюшне к ежегодной конной выставке, посвященной породам прогулочных лошадей. Он пригласил ее на свои лекции в качестве гостьи. Сначала она колебалась, но в конце концов согласилась. Он увидел, как она вошла одна, без провожатых, на его первую лекцию и села на скамью в конце зала отдельно от других слушателей.