Салли Уилбрик - Возможно все

Девушку привлекло большое зеркало в резной ореховой раме, прислоненное к стене.

Дыхание у Миллисент перехватило. Неужели эта замарашка и есть она? Полосы грязи на лбу и щеках! А платье... Правильнее было бы сказать, что платья на ней не было вовсе. Два лоскута материи толком не прикрывали ни бедер, ни груди.

Торчащий от холода сосок левой груди бесстыдно смотрелся на себя в зеркало. Был виден даже живот, вот он, весь в грязных потеках.

Миллисент тупо разглядывала собственное отражение, пока к действительности ее не вернул хрипловатый голос. Он раздался из-за одной из дверей, выходивших в холл:

- Одежда на рояле!

От неожиданности девушка вздрогнула.

Неужели незнакомец все-таки подглядывает за ней?

- А переодеться лучше всего в ванной, дверь направо, прямо по коридору. - Вновь глухо прозвучал голос из-за двери. - Повторяю, в доме никого нет, беспокоиться нечего. И воды горячей, кстати, нет тоже. Еще не нагрелась.

- Так я и поверила, - сквозь зубы тихо процедила Миллисент, взяла ворох одежды, лежащий на рояле, и выскочила на каменную лестницу, под дождь. Раскрыв зонт, с грехом пополам добралась до машины, забралась во внутрь и с удовольствием переоделась в сухое и чистое.

Но сначала девушка мокрыми лоскутами бывшего платья стерла с себя всю грязь, стянула с бедер выпачканные глиной хлопчатобумажные трусики с изображением вишенки на правом боку. Заглянула в узенькое зеркало.

Миллисент, бедная Миллисент! Из зеркала глянуло на нее почти незнакомое лицо - настороженное, осунувшееся, повзрослевшее буквально за последние полтора часа.

Белая, очевидно дорогая блузка из тончайшего шелка и чистые рабочие брюки из черного сатина, конечно, никак не гармонировали между собой, но зато вполне были ей по фигуре, которую мама всегда считала необыкновенно стройной. И ругала дочь за пренебрежение к бюстгальтерам. А зачем они нужны, шелковая блузка с рюшами обтягивала высокую грудь так плотно, что никто и не скажет, в бюстгальтере Миллисент или нет. Но до чего же неудобными оказались петли для пуговиц на блузке!

В животе заурчало, девушка почувствовала голод. Интересно, незнакомец предложит ей чего-нибудь съесть? Вежливым он не выглядит, но вдруг расщедрится? Завез ее в этакую глухомань, должен же сообразить, что у нее с собой никаких припасов.

Миллисент выскочила из машины и решительным шагом взбежала по лестнице, выбросив по пути скомканное тряпье в мешок со строительным мусором. Затем вошла в дом и остановилась перед дверью, из-за которой ранее доносился голос мужчины.

Что же ему сказать? - мучительно думала она.

Оставив на полу холла зонт, девушка нерешительно потянула ручку двери...

Взору ошеломленной Миллисент представилась удивительная картина. В огромной, оборудованной по последнему слову техники, ярко освещенной кухне, стоял роскошно сервированный стол, окруженный, изящными стульями. И нигде ни души! Никого больше там не было.

Дымился на столе серебряный кофейник, распространяя в воздухе восхитительный аромат кофе, дразнили взгляд искусно порезанные сыр и ветчина, лежали на подносах пирожные и печенье. В хрустальной вазе благоухали цветы, это были георгины трех-четырех оттенков, их нежные лепестки падали на белоснежную накрахмаленную скатерть, украшенную вышитыми вензелями.

Шелковые шторы нежных оттенков закрывали высокие стрельчатые окна. Каминная решетка, украшенная бронзовыми птицами, заслоняла очаг, сложенный из дикого камня. На поленьях, в жарком чреве камина, бесшумно плясали языки пламени.

Сказка, да и только! - , Девушка нахмурила лоб, замерла на пороге.

Сказка или.., ловушка? А где же сам незнакомец? Словно угадывая мысли Миллисент, откуда-то сверху раздался его низкий голос:

- Я очень занят, садись и ужинай без меня.

Ловушка! - решила девушка и осторожно, как на минное поле, вошла в кухню" притворив за собой дверь.

Миллисент чувствовала: что-то здесь не так, но что именно? Она осторожно огляделась, беспокойство не проходило. Едва дыша, глянула под ноги и - ахнула. На великолепном изумрудного оттенка мраморном полу с безупречно подобранным изящным рисунком, напоминающем завитушки на гребнях морских волн, ее босоножки оставляли грязные следы. Ржавая глина на глазах высыхала, превращалась в коросту грязи. Миллисент, да ты настоящая свинья! Других ругаешь, а сама?

Девушка моментально скинула с себя обувь, выбросила ее за дверь, принесла из холла швабру, ведро с водой и уничтожила всю грязь, все потеки глины, насухо протерев каждую капельку влаги.