Патриция Уилсон - Заговор сердец

- Да, уверена. У меня информация непосредственно из палаты Совета.

Он кивнул, глядя ей прямо в лицо.

- Так что же вы собираетесь предпринять?

- Это хорошая основа для статьи. У нашей газеты в Райзуэлле большая читательская аудитория. И в любом случае мы, как большой сосед, не вправе отнимать то немногое, что у них есть. А такое происходит уже не впервые. У меня обширная информация - проверенная! - добавила Кэсси, видя, как поползли вверх его брови.

Джордан Рис кивнул, отвечая на ее агрессивность пристальным взглядом сузившихся светлых глаз.

- Действуйте! - спокойно сказал он.

Ну что ж, именно так она и поступит.

Совещание продолжалось своим чередом, и Кэсси была рада слегка расслабиться и вступать в дискуссию лишь изредка, по необходимости. Она поймала себя на том, что наблюдает за ним, как вчера, и позавчера, и вообще изо дня в день, на всех совещаниях. Прямо какое-то тайное увлечение!

У него были сильные и по-мужски выразительные руки. Некогда темный загар заметно потускнел, но и теперь золотистый тон кожи резко контрастировал с до странности светлыми глазами.

Рис поднял голову и встретился с ней взглядом. Кэсси принялась торопливо собирать свои вещи, остальные-то участники совещания уже встали из-за стола.

- Задержитесь на минуту, мисс Престон, - услышала она голос главного и, обеспокоенная, вновь присела на стул. Наверняка Джордан решил дать ей бой! Она невольно подобралась, и не зря. Когда все разошлись, он взял вчерашний вечерний выпуск, открыл полосу с ее театральной рецензией и сухо сказал: - Сплошная злоба, ад и полное отсутствие объективности! Мне казалось, именно вы, как никто другой, должны с пониманием относиться к людям театра, и в частности к актерам!

Лучше бы ему этого не говорить. Слово "актер" оживляло в ней слишком много воспоминаний, причиняя невыносимую боль. Кэсси побледнела и обожгла его гневным взглядом. Все страхи были вмиг забыты.

- Я всегда пишу объективно, - возмутилась она. - Здешний театр только потому и хорош, что к нему предъявляют высокие требования.

- Вы считаете, что здесь, в Брэдбери, приложимы те же критерии, что и в театрах лондонского Вест-Энда? - неумолимо настаивал он.

- Я считаю, что за свои деньги люди вправе иметь качественную продукцию где бы то ни было, - отрубила Кэсси. - Если постановка на уровне, то и отзывы вполне положительны. Если же она не удалась, рецензия будет разгромная. Кстати, еще не было случая, чтобы мне не прислали билетов! А раскритиковала я их далеко не впервые! Ваш отец не имел ко мне претензий! - с горечью закончила она. - Он предоставлял мне действовать по моему усмотрению и не вмешивался в мою работу.

Рис жестом показал, что она может быть свободна, и лишь добавил:

- Это потому, что вы не форель. Все, что без плавников, остается вне поля зрения моего отца. Впрочем, я знаю, он очень гордился вами. Ему бы и в голову не пришло в вас усомниться.

- Если вы намекаете, что ваш отец позволял мне делать все, что вздумается и...

- Почему вы держите театральный раздел за собой? - перебил он, окинув Кэсси быстрым пристальным взглядом из-под темных бровей. - У вас и без того дел невпроворот. А рецензии мог бы писать кто угодно.

- Я предпочитаю заниматься этим сама! - сухо ответила Кэсси.

Секунду-другую Джордан Рис молча смотрел на нее, потом кивнул, как бы закрывая тему.

- Вы собираетесь поместить материал о департаменте по озеленению в новом цветном приложении? - насмешливо спросил он, как будто речь шла о чем-то вроде рубрики "Сад и огород", а не о серьезном журналистском расследовании.

- Нет! Эти материалы займут целиком всю первую полосу!

- В самом деле? - протянул он с видом человека, успокаивающего капризного ребенка. - У вас, наверное, уже и заголовок есть?

- "Грабеж средь бела дня"! - Вскинув подбородок, Кэсси гордо вышла из кабинета, едва не хлопнув дверью. Ей было наплевать, закончил он разговор или нет.

- Чего он хотел? - спросил Клод Экленд, с интересом гладя на пунцовую от гнева Кэсси.

- Мне бы не хотелось говорить.

- У-у-у! Какой гадкий! - Он тихонько присвистнул, чем вконец вывел Кэсси из себя, но, решив не обращать на него внимания, она быстро прошагала через весь офис к своему столу и с минуту сидела у компьютера, чтобы успокоиться, а уж потом насесть на Гая по поводу нового материала.

В театр она снова пошла на той же неделе. Ей всегда присылали два пригласительных билета, чтобы она могла привести с собой когонибудь из друзей, но Кэсси ходила в одиночку. Для нее это была работа, и на сей раз она проделала ее вторично. Она перечитала рецензию за минувшую неделю и убедилась, что та была действительно уничтожающей. Что касается этой недели, Кэсси решила удостовериться, что ее прошлое не мешает ей быть объективной. Новая рецензия была уже написана и сейчас лежала у нее в сумке. Первый акт пьесы подходил к концу, и пока что Кэсси не видела причин упрекать себя в пристрастности - постановка производила весьма скверное впечатление.