Патриция Уилсон - Мрачный и опасный

Патриция Уилсон родилась и выросла в Йоркшире. Там же родилась ее любовь: она вышла замуж за друга своего детства. Характер работы ее мужа заставил их несколько лет прожить на Востоке и в Африке. В последние годы Патриция большую часть времени проводит на юге Франции или в Испании. Карьера ее начиналась с учительства, однако она скоро оставила педагогическую практику.

Начавшей писать Патриции Уилсон недолго пришлось ждать читательского признания. А сейчас она может с гордостью констатировать, что в разных странах мира распродано почти двадцать миллионов экземпляров ее книг. Первые шаги в беллетристике Патриция сделала еще будучи подростком, постепенно оттачивая перо на рассказах о детях, детективных и исторических романах. Позже писательница определила, что ближе всего ей романтика любовных повествований. Критики неизменно отмечают, что книги Патриции Уилсон характеризуются глубоким интересом автора к людям и тонким пониманием человеческих отношений, а увлекательность сюжетов никогда не противоречит жизненной правде.

Здесь совсем не то суровое, дикое побережье, ко­торое приходит обычно на ум при упоминании Корнуолла. Тут редко услышишь рев бушующего моря, разбивающего свои волны о скалы. Это земля прекрасных лесных ручьев, устремляющихся к мирному покою небольших заливов, земля снов и легенд, голубых вод и блистающего солнечного света. Дикая, хмурая местность, поросшая верес­ком, расстилается во многих милях от этого тихо­го райского уголка, спокойного, приветливого, благотворного для души.

Но сегодняшний день явился исключением. Кэт­рин смотрела из окна на клубящийся туман, с са­мого раннего утра накрывший береговую линию. Он наполз, подкравшись от залива, как нашествие смут­ной толпы бесшумно ступающих призраков. Просо­чился между деревьями, растущими над обрывис­тыми берегами широкого ручья, пропитывая собою высокий папоротник и превращая погожий день в мглистый, совсем уж осенний.

Она весь день безвыходно провела дома, пони­мая, как рискованно в такую погоду забираться на вершину обрыва. Да и что там сегодня нарису­ешь? Только зря потратишь силы и время. Свет слишком скудный, и всякое уважающее себя на­секомое наверняка спряталось и затаилось до луч­ших времен. День пропадал впустую, а Кэтрин ненавидела пропавшие впустую дни. Нужно еще столько сделать, так много замыслов воплотить в реальность, но, увы…

Теперь, после того как чуть не лишилась жиз­ни, она не могла позволить себе тратить время да­ром. И каждый день стремилась сделать больше, чем вчера, безжалостно заставляя себя работать и превращая свою жизнь в бесконечные гонки. В ле­тучем пространстве времени не должно было ос­таваться пустот.

Никто ее не гнал, она сама подгоняла себя, приняв решение и выполняя взятые на себя обя­зательства, потому и невыносимо ей было это безделье из-за плохой погоды. Такая досада, что туман все сгущается, а она ничего не может с этим поделать. Даже сумерки подкрались сегодня гораздо раньше, так что и выберись она на природу, ей пришлось бы вернуться, почти ничего не успев сделать.

Кэтрин все не отходила от окна, надеясь уви­деть признаки того, что туман начинает рассеи­ваться, но, не дождавшись этого, должна была признать, что, как это ни грустно, наступил ве­чер, а туман, окутавший ландшафт, только уси­лился, уступая лишь темноте, которая его укры­вала. Потерянный день, такой же, как множество тех, что она провела в больнице. Злись не злись, а ничего не поделаешь.

– Господи, Кэтрин! Сколько ты еще намерена торчать у окна? Отойди наконец и присядь, – вос­кликнула, с тревогой взглянув на племянницу, то­ропливо вошедшая с нагруженным подносом Клэр Холден. – Я понимаю, что нехорошо лишний раз напоминать тебе, но дай ты больной ноге отдых, не перетруждай ее. Глядя в окно, не разгонишь туман. Как сам пришел, так сам и уйдет.

Обернувшись и посмотрев на тетушку, Кэтрин огорченно подумала, что та в свои пятьдесят выглядит сейчас гораздо энергичнее и моложе ее. Этот живой блеск упругих седых волос, эти налитые розовые щеки… Да и движения Клэр Холден были точ­ны и выверены. Иной раз все это даже подавляло Кэтрин, заставляя ее чувствовать себя изможден­ной старушкой, но чаще служило источником во­одушевления. Голубые юбка и блузка Клэр ничуть не скрывали ее фигуры, которая, прямо скажем, была толста. А еще Клэр всегда носила нитку жем­чуга, Кэтрин и не помнила свою дорогую тетушку без этого скромного, но такого милого украше­ния на шее.