Кристина Арноти - Отличный парень

— Дай мне поспать…

Ему следовало бы припасти заранее и держать наготове какую-нибудь заумную фразу из числа тех, какими обычно обмениваются знатоки. Он смог бы тогда потрясти ее воображение своей эрудицией. Однако он слишком устал от ежедневного выхода на арену цирка. Тигр закрыл пасть. Укротитель снимает в гримерке свой костюм с блестками и вытирает пот со лба. Сегодня не будет второго представления. С него хватит. Спрятать бы только голову под подушку и поскорее уснуть!

— Если тебе удается ладить с моим отцом, — она переходит на шепот, — значит, ты ничего не смыслишь в живописи. Вычислительные машины — вот твой удел. Твоя работа не более творческая, чем труд бакалейщика.

— Зато он весьма опытен и преуспевает, — парирует Роберт.

— Мой дед, — продолжает Анук, — основатель империи, обожал живопись, а мой отец лишь занимается перепродажей картин. Идея выпуска популярных книг по искусству тоже принадлежит моему деду… Он был настоящий знаток своего дела. Роль моего отца сводится лишь к тому, чтобы сохранять и приумножать полученное в наследство богатство. А ты? Какого полета птица? Мой дед давно покоится в могиле. Он один в этой семье соответствовал масштабам своего предприятия.

Роберт понимает, что упускает шанс заключить с Анук перемирие. Она стремится к искреннему диалогу, а он не разделяет ее порыва. Анук выбрала слишком неподходящий момент для разговора по душам. Ему не хватает мужества перебросить мостки между собой и женой.

— Нас разбудят в восемь утра. И завтрак принесут в то же время, — говорит Анук.

Роберт старается уснуть, но сон никак к нему не приходит. Горло нестерпимо болит. Его одолевают грустные мысли. На душе скребут кошки из-за того, что пришлось солгать Анук относительно завтрашнего дня. В результате ему придется встать ни свет ни заря, чтобы отправиться неизвестно куда. Он притворяется спящим. Работает кондиционер. Тишина.

И вдруг:

— Это же шанс, — произносит вполголоса Анук.

Он шевелится, чтобы сделать вид, что слышит ее слова.

— Все уладится с твоим горлом… Нет ничего глупее, чем простудиться в дороге… Особенно для такого делового человека, как ты. Тебе нельзя болеть.

Она продолжает:

— Ты должен иметь такое же железное здоровье, как у моего отца.

В его голове вновь мелькает мысль, которая посещала его уже не раз: «Жену надо выбирать из своего круга». В обществе произошло слишком глубокое расслоение, и эту черту нельзя переступать. Подъем по социальной лестнице таит в себе большую опасность…

Чужое богатство всегда манило к себе Роберта. Если он сумел чего-то добиться в этом жестоком мире, то не столько благодаря своим профессиональным качествам, сколько умению вертеться и изворачиваться. Изо всех сил он старался угождать сильным мира сего, чтобы подняться до их уровня.

Роберт завидовал в душе непринужденным манерам Анук. Она получила все от рождения, в то время как он даже мечтать не мог в своей глухой провинции о том, что переступит когда-нибудь порог богатого дома. Анук в совершенстве владела английским языком: «У меня были гувернантки из Англии… Они знали свое дело».

И она еще смеет на что-то жаловаться! «Понимаешь, — сказала она однажды Роберту, — мой отец хорошо разбирается в том, как надо правильно говорить на английском языке. Он сам выбрал для меня спецшколу. Папа бывает порой невыносим, но его музыкальный слух улавливает все погрешности в произношении».

Роберт изучал английский язык в стенах местной школы в Мюлузе. Он до сих пор помнит, как его заставляли произносить незнакомые слова так, словно у него рот был набит камнями. В самом начале своей карьеры в области вычислительной техники он получил возможность за счет фирмы изучать английский «с погружением». Ему не потребовалось много времени проявить недюжинные способности на трудовом поприще и стать любимчиком у руководства. На протяжении месяца от него не отходили преподаватели. Они заставляли его не только говорить, но и думать по-английски. Немецким он владел от рождения. Это было единственным наследством, доставшимся ему от родителей. В детстве он мог говорить еще и на местном наречии. Позднее он постарался забыть его навсегда.

Пока Анук приобщалась с младых ногтей к живописи, Роберт имел о ней лишь поверхностное представление. Лицей был для него трамплином на пути к успеху. Затем он получил высшее образование. И все же он еще долго не умел вести себя в обществе. Поначалу воскресные обеды в семье тестя доставляли ему немало неприятных минут. До сих пор он со стыдом вспоминает о том, как протянул тарелку дворецкому, когда тот появился перед ним с блюдом в руках. Ему хотелось облегчить труд прислуги. Анук и ее родители раскрыли рот от удивления. Второй казус произошел с ним, когда он отодвинул от себя один из выстроившихся перед его тарелкой бокалов, чтобы показать, что не пьет белого вина. От смущения он покраснел до корней волос. «Я очень рассеянный человек, — сказал он, чтобы спасти положение, — и притрагиваюсь ко всему, что находится на столе. А если задумаюсь о чем-то, то передвигаю и бокалы». «Как мой дед, — вмешалась Анук. — С той лишь разницей, что он не был любителем выпить и никогда не прикасался к бокалам».