Майкл Корда - Роковая женщина

Она взяла телефон, набрала номер и прислушалась к сигналу. Послышалось клацанье, пауза, а потом примерно тридцать секунд звучала песня Мадонны «Материальная девушка». Саймон Вольф менял музыкальный сигнал на автоответчике по крайней мере дважды в неделю, словно чтобы продемонстрировать свое отношение к вещам. «Мы живем в материальном мире, и я — материальная девушка», — пропела Мадонна с чувством, которое Саймон, несомненно, разделял, затем собственный голос Саймона — нейтральный, ничего не выражающий, предложил оставить свое имя и адрес. Это было типично для Саймона — не сказать, что его нет, или он скоро вернется, даже не назвать своего имени.

Саймон не считал, что нужно говорить кому-либо больше, чем абсолютно необходимо. Он был из тех людей, что не только избегают вносить номер своего телефона в справочник, но и даже уничтожают конверты со старых писем, перед тем, как их выбросить, будто кто-то на самом деле может заглянуть в мусорный ящик и узнать их адрес.

— Саймон, это я, — быстро сказала она после гудка. Казалось, прошло уже очень много времени, а никакого ответа, кроме шипения ленты, по-прежнему не было. Она нервно терла пыльной тряпкой кожаную поверхность стола. Неужели он спит? Но даже при нормальных обстоятельствах он был ярко выраженной «совой», для кого четыре часа утра все равно что поддень. Или он просто не желает с ней разговаривать? Это, конечно, возможно, но вряд ли. Если Саймон чем-либо и наслаждался, так это своим участием в чужих драмах. Дайте ему разрыв, развод или попытку самоубийства, и он без промедлений примчится к вашей двери в любое время суток.

Наконец она услышала, как он взял трубку. В отдалении играло нечто, напоминающее музыкальную заставку какого-то фильма. Мысленно она представила, как он лежит в махровом халате на огромной постели, непрестанно переключаясь с одного кабельного канала на другой или прокручивая видеозапись, в ожидании рассвета, после чего он уснет на два-три часа, — в большем он, по-видимому, не нуждался. Спальня Саймона представляла собой игротеку высоких технологий, и один из друзей Саймона как-то сказал, что она выглядит как японская торговая выставка. На стене напротив постели располагался гигантский телеэкран, игровые столики напоминали контрольные панели космического корабля. Потолок был зеркальный, стены обтянуты черной кожей, мебель отделана хромом, стеклом и нержавеющей сталью. Здесь было слишком много всего: эротические скульптуры, хитро подсвеченные потайными галогеновыми лампами, вращались на пьедесталах, голограммы мерцали на фоне темных стен, модернистские произведения искусства мигали неоном.

— Ради Бога, Саймон, это Алекса! — нетерпеливо сказала она.

Последовала пауза.

— Ты одна? — его голос был даже более осторожным и отстраненным, чем тот, что прозвучал на автоответчике.

— Они давно ушли, Саймон. Я ждала, что ты позвонишь.

— С ума сошла? Насколько я знаю, трубку мог взять полицейский. С тобой все в порядке?

В порядке ли? Внешне, пожалуй, да. Она сумела прибраться в квартире, не так ли? Она не сломалась, не наглоталась таблеток, но все равно не способна была заставить себя дотронуться до постели, не то что лечь в нее, и не могла даже подумать о будущем, которое так или иначе станет настоящим в тот миг, когда взойдет солнце.

— Алло? Ты еще здесь?

— Извини. Нет, я не в порядке.

— Что случилось?

— Это было ужасно. Можно подумать, что это я убила его! Никто даже не выслушал меня — даже деверь Артура.

— Де Витт? Да, этот тип холоден как рыба. Они поверили в твой рассказ?

На миг она вздрогнула, вспомнив панику, которая охватила ее при звонке в дверь, понимая, что это вызванная ею полиция, но было уже поздно изменить то, что она сделала, дабы подтвердить свою историю.

— Нет, — сказала она. — Дежурные копы, те, что прибыли первыми, может, и поверили бы, но я думаю, что врачи не обманывались ни секунду. Потом приехал инспектор с парой детективов. Он тоже понял, что случилось. Я прочла это по его глазам.

— Забудь его глаза. Он сказал что-нибудь?

— Он не обвинял меня прямо, нет, если ты это имеешь в виду. Но из тех вопросов, что он мне задавал, я заключила: именно так он думает.

— Не беспокойся, о чем он думает . Копам платят за то, чтоб они предполагали самое худшее. Они спрашивали тебя, был ли кто-нибудь еще в квартире?

— Да. Снова и снова.

— И что ты сказала?

— Ответила — нет, я была одна.

— Хорошая девочка. — Он сделал паузу. Она услышала какие-то клацающие звуки и поняла, что он пультом дистанционного управления переключает каналы телевизора. — Конечно, — продолжал он, — я никогда не думал, что они купятся на это. И предупреждал тебя.