Франсуаза Саган - В ловушке любви

Юлиус вернулся, как и обещал. Кажется, ему было приятно застать обеих своих дам, болтающими в уголке у камина. Он тепло поблагодарил мадам Дебу, и таким образом я узнала, что ее зовут Ирен. Затем он с гордостью посмотрел на меня. Его взгляд как бы говорил: «Ну что, я все предусмотрел». Мы говорили обо всем понемногу, то есть ни о чем конкретно, с тем тактом, который так свойственен воспитанным людям, когда они сидят за столом. Странная вещь, но присутствие тарелки, ножа и вилки, а также первой закуски обязывает цивилизованное существо к скромности и сдержанности. Но как только мы вышли из-за стола и перешли в салон, где нас ждал кофе, они тут же принялись обсуждать мое будущее. Итак, мне предстояло, по всей видимости, жить на улице Спонтини в квартире невестки Ирэн, пока адвокат Юлиуса господин Дюпон-Кормей начнет переговоры с Аланом. Но самое главное, в субботу мы должны были отправиться на гала-концерт в Оперу, который организовывала Ассоциация одиноких стариков или что-то в этом роде. Я сидела и слушала, как они говорят обо мне, словно о несмышленом ребенке. Поначалу это забавляло и удивляло, но затем я насторожилась. Неужели я и впрямь такая хрупкая, беззащитная и очаровательная женщина? Неужели я в самом деле нуждаюсь в их покровительстве? Существуют люди, которые находят себе повсюду защитников или родственников. И хотя вскоре эти родственники лишь вызывают раздражение, они не отступают. Их не смущает подобное отношение. А как же иначе, ведь они имеют дело с неблагодарным ребенком!

Сразу же после кофе мы отправились в Париж. Деревенская крепость и меланхоличный шофер остались позади, а пять часов спустя я уже сидела в маленькой гостиной невестки мадам Дебу и прилежно ждала, когда шофер Юлиуса привезет из дома кое-какие мои вещи (домом я по привычке назвала то ужасное место, ту клетку, ту волчью яму, в которой сидел свирепый и полный ненависти Алан, и куда я ни за что на свете не должна была возвращаться). А в восемь часов, разрушив все планы Юлиуса А. Крама и мадам Дебу, запланировавших скромный ужин на десять персон в одном из ресторанов на левом берегу Сены, я вышла из дому и, побродив под дождем, нашла пристанище у своих старых друзей Малиграссов, пожилой и очаровательной пары, давно привыкшей к моим неожиданным визитам. Я провела у них очень спокойную ночь и вернулась на улицу Спонтини лишь на следующий день в полдень, чтобы переодеться. Это была моя первая выходка, и ее строго осудили.

Несмотря на то, что за завтраком по случаю возвращения блудной дочери царила грозовая атмосфера, мне все-таки удалось заставить их, выслушать меня. У меня были собственные планы насчет своего будущего. Я хотела найти себе однокомнатную квартирку и работу, чтобы иметь возможность платить за жилье и зарабатывать себе на хлеб. Мадам Дебу, очарованная моим сопротивлением, также решила присутствовать на завтраке. Она теребила свои кольца и время от времени тяжело вздыхала, в то время как Юлиус изумленно глядел на меня, словно мои скромные претензии являлись в высшей степени абсурдными. Ален Малиграсс, мой старый друг, предложил устроить меня в одну из газет, главного редактора которой он хорошо знал. Газета писала о музыке, живописи и искусстве. Спокойное место, где, конечно, мне не будут много платить, но где я смогу применить свои хилые познания в живописи. Кроме того, он обещал пристроить меня корректором в издательстве, где работал сам. Это должно было улучшить состояние моего бюджета. Мадам Дебу вздыхала все чаще и чаще, но всмотревшись в мое упрямое лицо, она прекрасно поняла, что я могу ускользнуть от них, а главное, от Юлиуса, и решила прибегнуть к дипломатии.

— Боюсь, моя девочка, — возразила она с грустью в голосе, — что вся эта интересная работа не даст вам многого. Я имею в виду финансовую сторону дела. Но с другой стороны, — обратилась она к Юлиусу, — если девочка так хочет быть независимой, — последнее слово было произнесено с непередаваемой интонацией, — то бога ради. Современные молодые женщины буквально одержимы этой идеей: они хотят работать!

— Ну, в моем случае — это скорее необходимость, — отозвалась я.

Она открыла рот, но передумала и закрыла. Но я прекрасно знала, что она хотела сказать мне: «Маленькая глупышка и хитрюга. Ты говоришь так, потому что за твоей спиной стоит Юлиус А. Крам…» Наверное, она бы и сказала все это, если бы не мой взгляд и не слегка испуганное лицо Юлиуса. По этому лицу она поняла, что не все тут так просто.