Мэри Брэддон - Аврора Флойд

Мисс Флойд поглядела на него с внезапным ужасом в лице. Что это такое? Что она сделала? Еще беду? Неужели она всю жизнь будет причиною горести добрых людей? Неужели и Джон Меллиш должен был пострадать от ее безумств?

— О, простите меня! — закричала она, — простите меня! Я никогда не думала…

— Вы никогда не думали, что каждый день, проводимый возле вас, должен сделать тоску разлуки с вами еще ужаснее. О Аврора! Женщины должны думать о подобных вещах. Прогоните меня от себя — и чем я буду всю остальную мою жизнь? Человеком разбитым, годным только для скачек и закладов, готовым идти по всякой дурной дороге, бесполезным и для себя и для других. Вы должны были видеть подобных людей, Аврора, людей, которых незапятнанная юность обещала честную жизнь, но которые вдруг погибали в несколько лет безумного разврата. Десять раз из десяти женщина была причиной внезапной перемены. Я кладу к вашим ногам мою жизнь, Аврора; я предлагаю вам более, чем мое сердце: я отдаю вам свою судьбу — делайте с нею что хотите!

Он встал в волнении и отошел от Авроры на несколько шагов; под его ногами находился ров, под крутой покатостью: какое удобное место для самоубийства, если Аврора не сжалится над ним!

Читатель должен признаться, что речь Джона к мисс Флойд была весьма искусна; она походила скорее на обвинение, чем на мольбу, и он сильно напирал на ответственность, какая будет лежать на этой бедной девушке, если она откажет ему. В этой низости мужчины часто бывают виноваты в своих сношениях со слабым полом.

Мисс Флойд взглянула на своего обожателя со спокойной, полугрустной улыбкой.

— Сядьте, мистер Меллиш, — сказала она, указывая на складной стул, стоявший возле нее.

Джон сел на указанное место с видом подсудимого, приготовляющегося отвечать на допрос, от которого зависит его жизнь.

— Сказать вам тайну? — спросила Аврора с состраданием смотря на его бледное лицо.

— Тайну?

— Да, тайну моей разлуки с Тольботом Бёльстродом. Не я отказала ему; он отказался от меня.

Она говорила медленно, тихим голосом, как будто ей было тягостно сказать слова, обнаружившие ее унижение.

— Он отказался! — закричал Джон Меллиш, вставая с бешенством и весь вспыхнув, как будто готовый бежать и отыскивать Тольбота Бёльстрода, чтобы наказать его.

— Он отказался, Джон Меллиш, и он был прав! — серьезно отвечала Аврора. — И вы сделали бы то же самое.

— О Аврора, Аврора!..

— И бы… вы такой благородный человек, как и он: зачем же вашему чувству чести быть менее сильным, чем его? Между Тольботом Бёльстродом и мною стала преграда и разлучила нас навсегда; эта преграда была тайна.

Она рассказала ему о годичном промежутке в ее юной жизни; рассказала, как Тольбот просил у нее объяснения, как она отказалась дать его. Джон выслушал ее с задумчивым лицом, которое засияло, когда Аврора обернулась к нему и спросила:

— Как поступили бы вы в подобном случае, мистер Меллиш?

— Как поступил бы я, Аврора? Я положился бы на вас. Но я могу дать вам лучший ответ на ваш вопрос, Аврора. Я могу отвечать возобновлением просьбы, сделанной мною пять минут тому назад. Будьте моей женой!

— Несмотря на эту тайну?

— Несмотря на сто тайн! Я не мог бы любить вас так, как я вас люблю, Аврора, если бы не считал вас лучшей и чистейшей из женщин. Я отдаю вам в руки мою жизнь и честь; я не доверил бы их женщине, которую я мог бы оскорбить сомнением.

Его прекрасное саксонское лицо, когда он говорил, сияло любовью и доверием. Авроре разом представилась вся его терпеливая преданность, которую она так долго оставляла без внимания, или принимала как должную дань себе: неужели он не заслуживал какого-нибудь вознаграждения за все это? Но было на свете существо дороже для нее, чем был когда-то дорог Тольбот Бёльстрод: это был седовласый старик, бродивший между развалин по другую сторону травянистой платформы.

— Отец мой знает об этом, мистер Меллиш? — спросила она.

— Знает, Аврора! Он обещал принять меня как сына; и Богу известно, что я постараюсь заслужить это имя: я не хочу огорчать вас. Вы знаете, что я люблю вас и надеюсь: пусть время сделает остальное.

Улыбаясь сквозь слезы, она протянула ему обе руки. Он взял эти маленькие ручки в свои широкие ладони и благоговейно поцеловал их.

— Вы правы, — сказала Аврора, — пусть время сделает остальное. Вы достойны любви лучшей женщины, чем я, Джон Меллиш; но, с божьей помощью, я никогда не подам вам причины сожалеть, что вы положились на меня.