Мэри Брэддон - Аврора Флойд

«Мы стоим на краю пропасти, — думал Тольбот Бёльстрод, переодеваясь к обеду в комфортабельной уборной, отведенной ему в Меллишском Парке. И только один смелый прыжок может спасти нас. Всякое покушение скрыть подозрительные обстоятельства будет для нас гибельно. Если Джон бросил пистолет, которым совершено преступление, он неизбежно навлек самое ужасное подозрение на свою жену. Слава Богу, что я приехал сегодня! Мы должны прямо взглянуть на это дело; прежде всего нам надо обеспечить себе помощь Авроры. Пока она будет молчать о ее участии в событиях того дня и той ночи, в цепи будет недоставать одного звена. Джон должен поговорить с ней сегодня, или, может быть, лучше поговорить мне».

Бёльстрод пошел в гостиную, где нашел своего друга, ходящего взад и вперед, одинокого и несчастного.

— Дамы будут обедать наверху, — сказал Меллиш, когда Тольбот пришел к нему, — мне сейчас прислали это сказать. Зачем она избегает меня, Тольбот? Зачем жена моя избегает меня таким образом? Мы почти не говорили друг с другом несколько дней.

— Сказать вам, почему, сумасбродный Джон? — отвечал Бёльстрод. — Ваша жена избегает вас потому, что вы сами удалились от нее, и она думает, бедняжка, что она лишилась вашей любви. Она воображает, что открытие ее первого брака произвело переворот чувств и что вы перестали любить ее.

— Перестал любить ее! — вскричал Джон. — Ах, Боже мой! Она должна бы знать, что если бы я мог отдать мою жизнь за нее пятьдесят раз, я сделал бы это, чтобы спасти ее от страдания; я сделал бы это, если бы даже она была самой ужасной преступницей, когда либо ходившей по земле!

— Но никто не просит вас делать ничего подобного, — сказал Бёльстрод. — Вас только просят быть благоразумным и терпеливым, положиться на Бога и предоставить действовать людям, которые не так пылки, как вы.

— Я сделаю, что вы хотите, Тольбот; я сделаю что вы хотите.

Меллиш пожал руку своего друга. Думал ли он, когда он видел Тольбота женихом в Фёльедне и ненавидел его с неистовством индийца, что он когда-нибудь почувствует к нему такую смиренную признательность, так плачевно будет зависеть от его высокой мудрости? Он пожал руку молодого политика и обещал быть покорным, как ребенок, под его руководством.

Вследствие этого, повинуясь приказанию Тольбота, он съел немного рыбы, выпил две рюмки хересу, а потом пошел с Бёльстродом к Авроре.

Она сидела с кузиной в утренней комнате и казалась страшно бледна в сумерках августовского вечера — бледна и уныла в своем белом кисейном платье. Она только что проснулась из лихорадочного сна и сделала вид, будто обедала, из вежливости к своей гостье. Люси напрасно старалась утешить свою кузину; это страстное, пылкое, избалованное дитя богатства и любви отказывалось от всякого утешения, и Аврора все со слезами говорила, что она лишилась любви своего мужа и что ей не осталось на свете ничего.

Но посреди этих унылых речей Аврора вдруг с трепетом вскочила со своего места, губы ее задрожали, черные глаза расширились: она узнала знакомые шаги, которые последние дни так редко слышались в коридоре возле ее комнаты. Она хотела заговорить, но голос изменил ей, через минуту дверь была открыта сильною рукою и муж ее вошел в комнату, протягивая к ней руки и говоря:

— Аврора! Аврора! Моя милая, дорогая, возлюбленная, бедная Аврора!

Он прижимал ее к груди, прежде чем она знала, что Тольбот Бёльстрод стоял позади него.

— Милая Аврора, — сказал Джон, — ты не знаешь, как жестоко я оскорбил тебя! Но это оскорбление принесло с собою свою пытку. Моя бедная, невинная Аврора! Как мог я… как мог я… Но я сошел с ума и только, когда Тольбот…

Аврора подняла голову с груди мужа и с удивлением поглядела ему в лицо, не будучи в состоянии угадать смысла этих прерывистых фраз.

Тольбот положил руку на плечо своего друга.

— Вы испугаете вашу жену, если будете продолжать таким образом, — сказал он спокойно. — Вы не должны обращать внимания на его волнение, любезная мистрисс Меллиш, Поверьте мне, для всех этих возгласов нет никакой причины. Сядьте возле Люси и успокойтесь. Теперь восемь часов, а нам до девяти надо решить одно серьезное дело.

— Серьезное дело! — повторила Аврора небрежно.

Она была упоена своим внезапным счастьем. Она не желала спрашивать объяснения таинственности прошлых дней. Теперь все было кончено: ее верный муж любил ее так же преданно и нежно, как прежде. Чего более могла она желать?