Генри Вуд - Замок Ист-Линн

Ей казалось, они говорят на греческом языке, и они это поняли.

— К сожалению, он задолжал большую сумму, о чем Вы, возможно, знаете, в том числе и нашим хозяевам. Поэтому, как только они узнали о случившемся, мы были посланы арестовать тело покойного, что мы и сделали.

Изумление и ужас боролись в сознании потрясенной леди Изабель. Арестовать покойного! Она не слыхивала о таком и не могла в это поверить. Арестовать? С какой целью? Для чего? Чтобы изуродовать? Продать? С трепещущим сердцем и пепельными губами покинула она комнату. Мимо лестницы проходила миссис Мейсон, и Изабель бросилась к ней, в ужасе схватила ее руку и залилась нервными слезами.

— Эти люди… там! — задыхаясь, проговорила она.

— Какие люди, миледи? — удивленно ответила миссис Мейсон.

— Я не знаю, не знаю. Думаю, они собираются остаться здесь. Они говорят, что они забирают папу.

Когда прошло оцепенение, вызванное этим известием, экономка оставила леди Изабель на том же самом месте и прошла в покои графа, чтобы посмотреть, нет ли там разгадки этих непонятных речей. Изабель прислонилась к балюстраде, — отчасти ради опоры, отчасти потому, что она, казалось, боится отойти от нее; в этот момент зловещий шум донесся до нее снизу. В холле находились чужие люди, вторгшиеся в дом: они возбужденно о чем-то говорили и жаловались на что-то. Еще сильнее испугавшись, она затаила дыхание и стала прислушиваться.

— К чему вам встречаться с молодой леди? — увещевал их дворецкий. — Она ничего не знает о делах графа; к тому же, у нее и так большое горе, не хватало ей еще и этих забот.

— Я все равно увижусь с ней, — упрямо отвечал кто-то. — Если она слишком гордая особа для того, чтобы спуститься и ответить на пару вопросов, я сам найду ее. Мы торчим тут, скандальная толпа людей, у которых выманили деньги, а теперь заявляют, что им не с кем поговорить: здесь нет никого, кроме молодой леди, а ее, видите ли, нельзя беспокоить! Она не считала для себя беспокойством тратить наши деньги! Если она не спустится и не переговорит с нами, значит, у нее нет ни чести, ни совести, которыми должна обладать настоящая леди!

С трудом сохраняя спокойствие, леди Изабель скользнула вниз по лестнице и тихонько подозвала дворецкого.

— В чем дело? — спросила она. — Я должна это знать.

— О, миледи, не ходите к этим грубиянам! Вы ничего не исправите; уходите, Бога ради, пока они не увидели Вас! Я послал за мистером Карлайлом и ожидаю его с минуты на минуту.

— Папа им всем задолжал деньги? — спросила она с дрожью в голосе.

— Боюсь, что да, миледи.

Она стремительно спустилась и, миновав нескольких кредиторов в холле, прошла в гостиную, где собралась основная масса незваных гостей и откуда доносился наибольший шум. При ее появлении, правда, их гнев поутих, во всяком случае, внешне. Она выглядела такой молодой, невинной, так похожей на ребенка в милом утреннем платье из муслина персикового цвета, с лицом, оттененным ниспадающими на него локонами; она так мало походила на человека, с которым можно враждовать и который вообще способен понять их проблемы, что они замолчали, вместо того, чтобы излить на нее поток жалоб.

— Я слышала, как кто-то заявил, что я должна встретиться с вами, — начала она, причем от возбуждения говорила довольно отрывисто. — Что вам нужно от меня?

Вот тут-то они изложили все, но гораздо спокойнее, и она слушала, пока ей не стало плохо.

Исков было множество, причем внушительных: долговые обязательства и расписки, просроченные и непросроченные векселя, чудовищные неоплаченные долги и относительные мелочи на домашние расходы, ливреи слугам, жалование и питание.

Что могла им ответить Изабель Вейн? Извиниться? Что-то пообещать? Она стояла в замешательстве, не в силах произнести ни слова, поворачиваясь то к одному, то к другому, с глазами, полными жалости и раскаяния.

— Дело в том, юная леди, — сказал один из кредиторов, по виду джентльмен, — что мы не должны были бы приезжать сюда и беспокоить Вас, я — во всяком случае, но поверенные его сиятельства, Уорбортон и Уэйр, к которым многие из нас бросились вчера вечером, заявили, что никто не получит ни шиллинга, разве что удастся хоть сколько-то получить за мебель. Если так, то уж «кто первым приехал, того первым обслужат», поэтому я сегодня прикатил чуть свет и добился соответствующего судебного решения.

— Которое было принято еще до Вашего приезда, — вставил другой человек, который, судя по его носу, вполне мог бы доводиться братом двум субъектам наверху. — Но что эта мебель в сравнении со всеми нашими исками вместе взятыми? То же самое, что ведро воды для Темзы.