Николай Новиков - Предвыборная страсть

Пальцы Татьяны Федоровны сами собой разжались, и трубка упала на стол. Подумалось: теперь же все люди будут говорить ей такие слова. И никому не докажешь, что Андрей не способен убить человека, что говорить такое матери — грех. Никто и слушать ее не станет. Может ли человек вынести это? Конечно, нет. А раз так, то зачем же ей жить на белом свете в нескончаемых муках?..

— Я совсем ничего не понимаю! — Юрий Иванович Лобанкин всплеснул руками и снова заходил взад-вперед по кабинету мэра Прикубанска. — Я звонил Чупрову, он сказал, что парень был схвачен с пистолетом в руке прямо над раненым Бугаевым. Выстрелы были произведены именно из этого пистолета, стрелял именно он. Пусть его причастность к убийству Стригунова не полностью доказана, но здесь-то все ясно! Как можно выпустить на свободу преступника? Не понимаю.

— Чего ж тут непонятного, папа! — закричала Маша. — Я виделась с ним за пару часов до этого. Андрей ни в кого не собирался стрелять, к Барону, который прятал его, относился с уважением. И пистолета у него не было! Ведь еще убита женщина Барона, а сам он ранен! Андрей не мог этого сделать, вот и все!

— Может, они поссорились? И вообще, Маша! Я из-за тебя всю ночь не спал, нервничал. В конце концов, есть предел и моему терпению. Я, разумеется, понимаю, привязанность и все такое… Но если человек совершил преступление — он должен понести наказание!

— А если не совершал?!

— Тогда перед ним нужно извиниться. Возместить моральные издержки, но… в данном конкретном случае этим и не пахнет.

— Какой ты черствый, папа! Я просто не узнаю тебя!

— А я — тебя. И Валерия Петровна меня удивляет. Ну ладно, у тебя психика еще неустойчива, но вы, Валерия Петровна, почему так переживаете? — Лобанкин повернулся к Лере, развел руками, демонстрируя свою полную беспомощность в этом вопросе.

— Мы вместе потому, что хотим восстановить справедливость! — ответила за Леру Маша. — Валерия Петровна полностью согласна с тем, что Андрей арестован неправильно.

— Юрий Иванович, — усталым голосом сказала Лера. — Если мы согласимся с версией Чупрова, что журналисты, известные всему городу, стреляют налево и направо без всяких оснований, без какого-то смысла, что же думать о прочих жителях? Мы просто обречены на вымирание. Есть вещи очевидные — ранен Бугаев, убиты и ранены другие, в руке Истомина был пистолет. Но значит ли это, что именно он стрелял в них?

— А кто же?

— Лебеда! — крикнула Маша. — Его тоже разыскивает милиция, он тоже мог прятаться на свалке!

— А если представить события таким образом: некто злобный и жестокий устроил там бойню, убил женщину, ранил Барона и Бугаева, Истомин вступил с ним в схватку, выбил оружие и, когда злодей бросился бежать, открыл по нему стрельбу. Тут его и схватили. И как же мы будем выглядеть, осуждая невиновного человека?

— Но это необходимо доказать, Валерия Петровна! А вы и Маша — не перестаю удивляться вашей неожиданной дружбе — лишь говорите о несправедливости.

— Я сегодня беседовала с оперативниками, которые захватили Истомина, — сказала Лера, отбросив со лба непокорную прядь рыжих волос. — Они сказали, что в момент ареста Истомин действительно наклонялся над раненым Бугаевым, но пистолет у него был за поясом. Может, он хотел помочь раненому?

— Тогда почему бы не спросить об этом Барона, если он пришел в сознание?

— Я пыталась, но врачи не пускают к нему. Вчера вечером ему удалили простреленное правое легкое, да и крови он потерял много, слаб еще. Только Чупрову удалось побеседовать с ним в присутствии врача. Барон полностью отрицает свое знакомство с Истоминым и встречу с Лебедой на свалке.

— Но я же их видела вместе! — не выдержала Маша.

— С тобой все ясно, — махнул рукой Лобанкин. — Валерия Петровна, вы знаете, с каким уважением я отношусь к вам, но в данном случае, мне кажется, вы ошибаетесь, идете на поводу у истеричной девчонки с неустойчивой психикой, хоть она и моя единственная дочь. Поверьте мне, Валерия Петровна, эти хлопоты не улучшат ваш рейтинг.

— У тебя самого неустойчивая психика, бюрократ несчастный! — со слезами в голосе крикнула Маша.

— Я не о рейтинге думаю, а о человеке. — Лера вздохнула, печально улыбнулась. — Ради человека можно и рейтингом пожертвовать.

— Ну хорошо, хорошо, — замахал руками Лобанкин. — Допустим, вы меня убедили. Что делать? Пусть мы и высшая власть в городе, творить беззаконие не имеем права. Что? Как?

— Я сейчас поеду в больницу, попытаюсь увидеться с Бароном. Кстати, его зовут Вячеславом Павловичем. Если хотите, поехали со мной. И, может быть, придет в сознание Бугаев. Если это случится и оба подтвердят, что стрелял Истомин, я и пальцем не пошевелю ради него.