Николай Новиков: Опасная любовь

Иногда Аристарху приходило в голову странное сравнение: женское тело — это красивый и сложный, тонкий и нежный музыкальный инструмент, который подарит чарующую мелодию, но лишь тому, кто любит его и умеет играть. Аристарх умел.

От первых объятий и поцелуев до тишины, приходящей потом, он долго и самозабвенно трогал нужные струны и клавиши прекрасного инструмента, и мелодия, звучавшая в комнате, наполняла восторгом все его существо.

Аристарх Таранов остановился у серого, ничем не примечательного здания на проспекте Мира, неподалеку от Рижского вокзала, задрал голову, как будто хотел сосчитать этажи. Их было шесть, но не это интересовало Аристарха. Тяжелая капля, сорвавшись сверху, ударила по козырьку замшевой кепки. На карнизе дома висела целая гирлянда голубоватых сосулек.

В марте сосульки опасны. Подумав об этом, Аристарх шагнул к грязной, некогда коричневой двери подъезда, принялся внимательно разглядывать вывески многочисленных учреждений, расположившихся под крышей этого дома. Остановился на одной из них, удовлетворенно хмыкнул.

Золотые витиеватые буквы на черном фоне оповещали прохожих, что и кинокомпания «Барс» находится здесь.

— Барс… — пробормотал Аристарх, сжимая кулаки. Помолчал некоторое время и добавил: — Сук… Сучок. Барсучок.

И, сунув руки в карманы светлого плаща, решительно толкнул дверь. На первом этаже он не увидел ничего интересного для себя, поднялся по лестнице на второй. Там, на стальной двери, закрывавшей вход в правый отсек, красовалась еще одна табличка с золотыми по черному фону буквами.

Аристарх нажал квадратную клавишу звонка, щелкнул автоматический замок, и дверь приоткрылась, пропуская Аристарха в широкий коридор. Под ногами лежала красная ковровая дорожка, стены отделаны пластиком «под дерево», и все это освещали островерхие миньоны в электрических подсвечниках.

А еще они освещали крепкого рыжего парня в пятнистой униформе, который с явно скучающим видом сидел за столом у двери. Увидев перед собой высокого брюнета с тонким прямым носом и задумчивыми карими глазами, парень вскочил на ноги, давая понять, что без его дозволения дальше пути нет.

— Вы к кому? — спросил он, изо всех сил стараясь казаться вежливым.

Однако взгляда было достаточно, чтобы понять: вежливость для него — что-то вроде парадного костюма с галстуком для спринтера, готовящегося к старту. Вещь нужная, но не для этого человека в этой ситуации.

— К твоему боссу, — сказал Аристарх. — К Барсукову. Или он теперь Барсов?

— Да в общем-то нет, Барсуков он, — пробормотал парень, запоздало соображая, не является ли этот вопрос издевательством над боссом, который зарплату платит. — А вам что, было назначено или как?

— Или как, — сказал Аристарх. — Или так: решил навестить старого знакомого Гесю Барсукова. Поговорить по душам, пока он не превратился в господина Барсова. Пропустишь?

Парень подошел ближе, внимательно глядя на Аристарха, и вдруг улыбнулся, хлопнул себя по коленям.

— Слушай, а я тебя узнал! Ты же Мишка Крутой, да? «Холодная страна чудес»! Я два раза смотрел этот фильм.

— В смысле — я играл роль Мишки Крутого в том фильме? Да, верно. Но, как ты понимаешь, я — это не он.

— Ну так понимаю, о чем речь! — развел руками охранник. — Но ты классно играл, классно мочил всяких козлов там. Пачками.

— Это кино, — вздохнул Аристарх.

— Понятное дело! — живо откликнулся парень.

— А в жизни я такой же, как и все. — Аристарх скромно пожал плечами.

— Так все мы такие, как все, — важно сказал охранник. — Которые другие, так они в Кремле или в Верховном Совете заседают, козлы!

Похоже, для него не было разницы между теми, кого Мишка Крутой «мочил» в фильме, и теми, кто пытался руководить страной. Аристарх не стал спорить, молча склонил набок голову, ожидая, когда словоохотливый охранник позволит ему встретиться с Барсуковым. Но тому в это время пришла в голову замечательная, по его мнению, идея.