Николай Новиков - Предвыборная страсть

Не видать, не слыхать ее, в чем дело — неясно. Сумасшедший дом, а не город!

Еще убийство Платона и Фантомаса висит на плечах подполковника, и не скажешь ведь: получили свое, бандюги! Нет, они же известные в городе предприниматели, уважаемые люди. Общественность потребует найти и наказать преступников!

Она и так уже ропщет, общественность эта чертова, столько громких убийств — и ни одного пойманного преступника. Вчера вечером в городской телевизионной программе народ на улицах спрашивали — почти все признают работу милиции из рук вон плохой и советуют Агеевой поскорее избавиться от… Как его только не называли!

И в такой ситуации — отпустить Истомина?!

А с другой стороны — Лобанкин сказал, что берет под личный контроль ход расследования. Выходит, не доверяет… Оно и понятно, если допустить, что дочка с Истоминым встречалась.

Заколдованный круг!

Чупров выглянул в окно, усмехнулся. Ночью выпал снег, город посветлел, стал чище, красивее. Природа и та понимает, как тревожно и сумрачно в душах людей, старается хоть немного улучшить их настроение! А сами люди?..

В дверь позвонили. Чупров посмотрел на часы — ровно десять. Водитель его служебной машины, как всегда, точен. Сегодня мог бы и опоздать, начальник даже не упрекнул бы за это, не хотелось ехать на службу.

Вовремя приехал… Откуда водителю знать, когда начальник рвется в свое кресло, а когда смотреть на него не может?

Лишь устроившись на переднем сиденье, Чупров понял, куда он сейчас отправится. К Вашурину. Все нити ведут к этому прохвосту, хорошо бы понять, что он сейчас чувствует, на что надеется. Может, дрогнет, когда узнает, что Истомин арестован? Засуетится, почувствовав, что хвост прищемили?

И с Катей можно будет увидеться хотя бы мельком, а если выпадет случай, попросить, чтобы позвонила.

Вашурин не сразу открыл, долго разглядывал Чупрова в дверной «глазок», потом хриплым голосом спросил:

— Чего тебе надо, Дима? Я еще сплю, можно сказать.

— Тебя и надо, — усмехнулся Чупров, поняв, что Вашурин нервничает. Хотелось добавить, что именно надо, но сдержал себя. Еще скажет.

За дверью послышался какой-то шорох, Чупров грохнул в нее носком ботинка, пусть знает, что пришел не для задушевного разговора!

— Ты что, черным подполковником себя возомнил? — зло спросил Вашурин, осторожно приоткрывая дверь. — Может, и ордер на обыск покажешь или санкцию прокурора? А то ведь могу и не пустить тебя в квартиру, имею, так сказать, полное право.

— Имеешь, имеешь, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, сказал Чупров. — Только не советую тебе выпендриваться, Володя. Как себя чувствуешь, уже депутат, да? Опять в Москве, в Думе?

Чупров говорил наугад, но чувствовал, что попадает в самое уязвимое место хозяина. Вашурин поправил узел пояса длинного махрового халата, метнул в подполковника хмурый взгляд.

— Лера прислала? Совсем задушить меня хочет? Видать, не очень-то уверена в себе, мэрша наша, — процедил он сквозь зубы.

— Лера тут ни при чем. Сам знаешь, что в городе творится.

— Знаю, радио слушаю, телевизор смотрю.

— И тебя, кандидата в депутаты от Прикубанска, совершенно не беспокоит это?

— Разумеется, беспокоит. Но, если ты помнишь, именно об этом я говорил на встрече с общественностью города. Предупреждал, что местная администрация связана круговой порукой с криминальными структурами, и милиция здесь никудышная. — Вашурин с вызовом посмотрел на Чупрова.

— Когда с трибуны упал от собственной смелости?

В комнате справа от Чупрова за закрытой дверью послышался громкий шорох. Лицо Вашурина побледнело.

— Кого ты там прячешь? — спросил Чупров.

— А кого можно прятать в спальне? — пробормотал Вашурин.

— Катю, что ли? Боишься, ненароком выдаст твои секреты?

Вашурин усмехнулся, посмотрел на подполковника смелее.

— Утром она не выходит к гостям, тем более незваным. Надеюсь, такое объяснение тебя устроит?

— Устроит, устроит, — мрачно сказал Чупров. — Ну тогда проводи меня в кабинет, поговорить надо.

— Кто с разговором к нам придет, от разговора и погибнет, — совсем осмелел Вашурин. — Проходи, Дима.

Чупров по-хозяйски уселся в кресло, закинул ногу на ногу, сказал как бы между прочим:

— Истомина знаешь?

— Кто это?

— Журналист с телевидения.

— A-а, вон в чем дело. Может, и видел по телевизору, не помню.

— А он тебя знает, — многозначительно сказал Чупров, пристально глядя на Вашурина.

— Наверное, Паша проболтался, — махнул рукой Вашурин. — Ну и дурак. Его кассета все равно не понадобилась.